Наташа лежала в ставшей до невыносимого жаркой постели посреди давно мирно уснувшей спальной и отчаянно мастурбировала на пальцы доктора Гергия Далиевича, оттопыривающие по очереди ее тесно сжатые губки. Ощущения приходили самые волшебные, за исключением стойкого разочарования от быстротечности и неповторимости в ближайшее время медосмотра. Все время придумывались какие-то невероятные продолжения, но Наташа с трудом могла представить себе возможность хоть какой-нибудь реализации своих будоражащих письку и душу грез. Возможно поэтому на следующий день у Наташи впервые вместо первого урока «заболел живот».
— Здравствуйте, у меня живот болит! — Наташа была совершенно незнакома с правилами поведения рвущегося на бюллетень воспитаника и даже не состроила мало-мальски опечаленно-бледнеющего образа на своем личике; единственное, на что ее хватило, так это на то, чтобы перестать улыбаться по заведенной детдомовской привычке.
— Правда? — медсестричка Тайечка реагировала на каждое подобное заявление со свойственной ей душевной ранимостью, не взирая на лица.
— Правда... — не отрываясь от записей за столом и не поднимая глаз, ответил за Наташу Георгий Далиевич. — Готовьте самую большую грушу, Тайечка! Будем делать клизму! Или может все-таки на уроки?
Он поднял вопросительный взгляд на Наташу. Обычно магическое упоминание о самой большой клизме мгновенно исцеляло добрую половину пошедших неверной тропой уклонения от знаний воспитанников. Но тут ожидаемого эффекта не произошло.
— Сами вы, Георгий Далиевич, большая клизма! У меня честно живот болит, а какала я уже сто раз без всяких ваших клизм! — Наташа от отчаяния внезапной любви к этому старому доброму доктору обиженно смотрела прямо в его веселящиеся на солнце очки, потом опустила глаза и добавила тихо: — Правда...
— Да? — Георгий Далиевич несколько озадаченно снял очки и повертел их в руках, в упор глядя на взволнованную Наташу. — Ну, тогда... раздевайся и на кушетку. Тайечка, термометр и потрогайте ей живот осторожно! Я буду через пару минут и осмотрю. У меня звонок срочный в горбольницу с утра висит, я быстро...
Он сбросил халат на вешалку и торопливо скрылся за дверью, причем, минуя Наташу, машинально приобнял ее, загораживающую проход, за плечики, отчего Наташе стало немного весело и хорошо.
Тайечка помогла снять Наташе школьную форму и уложила девочку на застеленную простыней кушетку у стены кабинета. Нежные пальчики медсестры коснулись мягкого Наташиного животика.
— Где болит, Наташенька? Сильно?
— Нет... — Наташа совершенно не в силах была врать в широко распахнутые голубые глаза Тайечки: одно дело было убеждать в наспех придуманной болезни доброго, но твердо-каменного доктора и совсем другое — окончательно расстраивать это полуэфирное существо. — Тайечка, у меня совсем ничего не болит! Не бойся, пожалуйста...