— И куда собрались на ночь глядя? — продолжал допытываться Иван Иванович.
— Да так. Покатаемся по округе. С ветерком. Комаров покормим, — уклончиво произнёс Юрик.
— Здорово пацаны, — подбежал Лёнька. Они пожали друг другу руки.
— Садись в коляску — погоняем! — кивнул в сторону мотоцикла Юрик.
Лёньке не очень хотелось ехать. Он думал, так, возле дома постоять, пообщаться, но пацаны были настроены решительно.
А тут ещё и бабушка услышала, выскочила и запричитала:
— Куда? Куда посреди ночи? Лёнечка только из бани! Простудисся.
Пацаны переглянулись и заржали, Лёньке стало перед ними неудобно.
— Бабуль, я недолго. Не виделись же столько времени. Ага?
— Не пущу! В Смородинке кишечная палочка!
— Да пусть едут, — Иван Иванович махнул на супругу рукой, — что ты как клуша, ей-богу?
Лёнька обрадовавшись, что дед на его стороне, не раздумывая забрался в коляску и мотоцикл взревев рванул так что из под колёс полетела вырванная с корнем трава.
Клавдия накинулась на мужа.
— Пошто отпустил? Пошто? Они же на речку поехали, сердце моё чует. Нешто забыл, про упырей?
— Не забыл. У нас договор. Ни один волос с его головы не упадёт, — процедил Иван Иванович.
— А откуда Юрка с Серёгой-то взялись? Их же тут и быть не должно! Опять, колдовские шуточки?
— Ты, ещё давай, покричи об этом на всю улицу. Как будто я сам не знаю, что Юрка Смирнов в области работает, а Серёга ещё из армии не вернулся. Ему ещё три месяца служить, сама же к его матери давеча в гости ходила.
— Ой! А кто ж это тогда? — испуганно прижала ладонь к губам Клавдия.
— Вот тебе и — «ой»! В дом пошли, чаю попьём, — приказал дед.
*****
Мотоцикл проехал через всё село оставляя за собой клубы пыли.
— У нас с собой пиво! — прокричал Лёньке Юрик.
— Охуенно! Где присядем?
— На чёртовом омуте. Там тихо. Туристов нет.
Лёнька напрягся. Ехать в это злополучное место ему не хотелось. Но с другой стороны — пиво.
— Может поближе, где нибудь? — предложил он.
— Ты чё, зассал? — заржал Юрка. — Серый, слышь? Он Гальки своей испугался! Утащит его по старой памяти.
— Ничего я не не зассал! Поехали! — обиделся Лёнька.
И они поехали.
Мотоцикл мчался по берегу реки пока не появилась кромка леса и не показалась ограда старого кладбища. Лёнька вспомнил, что тут уже мало кого хоронили. Церковь запрещала потому как самые старые могилы были старообрядческие. Для сельских было организовано новое место погребения в берёзовой роще на другой стороне реки, а сюда отвозили самых упрямых стариков. Странно жизнь устроена. Сначала коммунисты согнали с насиженных мест и уничтожили старообрядцев, а потом захотели чтобы их хоронили с ними на одном кладбище. Новая-то церковь, в селе, не старообрядческая, но старухи по традиции ходят туда и крестятся двумя перстами. Батюшка, говорят, старается не обращать внимания на такие мелочи.