Они проехали мимо кладбища окунувшись в вечернюю лесную прохладу и по лесной дороге доехали до излучины Смородинки, где через речку был перекинут широкий деревянный мост. Чёртов омут был совсем рядом, нужно только переехать на другую сторону, а потом вдоль береге минут пять до широкого глухого места окружённого вековыми дубами.
Возле Чёртова омута был проложен ещё один мост. Пешеходный. Старый, как сами деревья вокруг. Неизвестно в какое время его строили. Брёвна давно почернели и стали по прочности как камень. Лёнькин дед, Иван Иванович, рассказывал, что когда он был маленький, этот мост уже был и что его строили задолго до советской власти. Может ещё и раскольники. От моста шла тропинка прямо в лесную чащу, куда все сельские любили ходить за грибами.
Тут в тени деревьев раскинулся песчаный пляж, прохлада манила, речка так и звала искупаться. Но нет. тут купались только самые отчаянные. Место издревле было гиблым. Омут славился своей коварностью. Тихая вода была полна ледяных ключей. Дно глубокое, наверное самое глубокое место на реке и ещё в нескольких местах крутились водовороты. Среди сельских, раньше, считалось особой доблестью проплыть между водоворотами и переплыть на другой берег. Иногда, исход такой бравады был печален. Пловец тонул и его после этого долго не могли найти. Самое страшное, это место как магнит притягивало самоубийц. Галина Поликарпова, например. Да и братья её. Все трое.
Мотоцикл остановился не доехав до старого моста и Серёга скомандовал привал.
Лёнька вылез из коляски и его тут же нагрузили пакетами с пивом.
— Я думал, мы по чуть-чуть? — удивился он прислушиваясь к звону бутылок.
— Так там закуска ещё. Сардельки «Ядрёна вошь», — сообщил Юрик.
— Может, Ядрёна копоть?
— Неа. Это новые. С местного мясокомбината. Не переживай, мяса там точно на две блохи и одну вошку, — объяснили ему.
— Тогда зачем такие купили?
— Так. Это. Борьба с импортозамещением. Других сосисок нет и не будет. Как в песне…Пусть дорого всё стоит, но всё наше — пацаны! — заржал Юрик.
— В какой ещё песне? — пробурчал Лёнька нагруженный пакетами.
— Щас спою! — пообещал Юрик и заорал так что его было слышно по обе стороны реки:
— Мы славу партии поём любимой и родной!
— За то что так прекрасно правит нашею страной!
— За хлеб, за воду, за свободу, за счастливый труд!
— Российские ракеты всех пиндосов в пыль сотрут!
— Хватит, иди хворост собирай, — оборвал его молчавший всё это время Серёга.
— И не боишься, вдруг я случайно не тот валежник соберу, а нас потом за это посадят? — Юрка был какой-то чрезмерно весёлый.