— Это часть твоего перерождения? Пропускать приемы пищи?
— Ну и что с того, что это так?
— Ты не можешь убежать от Максима, прекратив все, что ты делала, когда была с ним. Ты ведь понимаешь, что обманываешь только саму себя, верно?
Мои ногти впиваются в одеяло, когда черная ярость клокочет у меня в животе.
— Ты ничего обо мне не знаешь, чтобы так говорить, хорошо? Ничего! И я просила тебя не произносить его имени.
— Вот, явное доказательство того, что твое перерождение так и не состоялось. Если ты в растерянности после встречи с его адвокатом, как собираешься встретиться с ним лицом к лицу, когда он появится? Потому что он снова появится, Аврора. Если это не связано с условно-досрочным освобождением, то это будет связано с чем-то другим. Такие люди, как Максим, не любят, когда их оттесняют в тень. Он украдет всеобщее внимание и придет за тобой. Так что вместо того, чтобы убегать от призрака его имени, соберись с духом. Режим полета никогда не работает, так что ты, возможно, захочешь попробовать режим боя.
Мои губы приоткрываются, когда тяжесть его слов ударяет в глубокий, темный уголок груди. Как будто он был со мной все те годы, когда я оглядывалась через плечо, ожидая, что призрак моего прошлого догонит меня.
На самом деле, я все еще это делаю. Это проклятие без решения.
Некоторые из моих кошмаров связаны с пустыми глазами, но большинство из них, как я кручу педали по этой дороге, и меня всегда, всегда тянет обратно в лесные лапы темная рука.
— А теперь ты собираешься есть или предпочитаешь, чтобы я тебя накормил?
Я выхватываю тарелку у него из пальцев и не утруждаю себя ложкой. Я выпиваю все это за один присест, будто глотаю алкоголь.
Как только я заканчиваю, я ставлю пустую тарелку на прикроватный столик и вытираю рот тыльной стороной ладони.
— Вот. Сделано, ваше величество. Оставь меня.
— Что я говорил об этом рте, Аврора?
— Что ты собираешься с этим делать? Трахнуть меня? Ох, подождите. Тебе нравится только шлепать и касаться меня.
Выражение его лица меняется с неодобрения на то, что кажется... забавным?
— Тебя это так сильно беспокоит?
Мои щеки пылают.
— Нет.
— Если бы не волновало, ты бы не упомянула об этом в припадке гнева.
— Ты льстишь себе.
— Да?
— Мне абсолютно наплевать на это.
— Увлекательно.
Он встает, и я ожидаю, что он уйдет, но он расстегивает рубашку, медленно и с полной уверенностью.