«Пусть отлежится в госпитале, — подумал я, — авось выживет в этом аду».
А бой с каждой минутой становился все ожесточенней. Доносят: танки противника прорвали наш правый фланг.
— Командир, я туда! — крикнул комиссар Пивоваров и уполз по ходам сообщений, остановить его я уже не мог.
Там, на правом фланге, неравный бой вели пулеметчики лейтенанта Н. А. Василяна. Убили командира расчета, ранили пулеметчика. Василян ложится к пулемету, рядом, не говоря ни слова, Пивоваров. Пехота противника бежит.
Бывшего бакинца, ныне инженера одного из крупнейших ереванских заводов Николая Арташесовича Василяна я встретил после войны. Мы снова вспомнили тот бой.
Пивоваров подает и подает ленту.
И вдруг Василян чувствует, что Пивоварова нет. Пивоваров убит.
Нет комиссара Пивоварова, я не знаю утраты горше. На войне горька любая утрата. Но каждая в тот момент, когда она постигает тебя, кажется горше всех. Нет Пивоварова, нет друга и спасителя. Нет человека, который в первую же встречу показался знакомым всю жизнь. «Командир, — любил он говорить, — ты думай о том, как полку достигать победы в бою, остальное доверь мне — дисциплину, сознательность, снабжение… Не подведу».
Он не подводил. Он был из славной когорты старых кадровых комиссаров Красной Армии. Это о таких, как он, наверное, впервые кто-то сказал: душа полка…
Весь следующий день, несмотря на все хлопоты, я не мог заставить себя забыть хоть на минуту о Пивоварове.
«…Командир, можешь верить, не подведу», — не шли из памяти его слова, его интонации.
Сам того не замечая, я забрел во второй батальон. Улегся к станковому пулемету и короткими очередями обстреливал немецкую пехоту — нужно было дать выход потребности вот так, буквально физически, отомстить за Пивоварова.
Еще очередь, еще… Кто-то за моей спиной всунулся в окоп, тяжело дышит. Не отрываясь от пулемета, спрашиваю:
— Кто там еще?
— Товарищ командир, разрешите обратиться.
— А после не сможете? Тоже нашли время, — отвечаю в сердцах, не оборачиваясь.
— Разрешите доложить. Вновь назначенный комиссаром вверенного вам полка, старший политрук Скирдо прибыл для прохождения службы.
«Кто-кто? Что-то очень знакомая фамилия». Оборачиваюсь. Передо мной молодой человек со шпалой на петлице.
— Повторите, как ваша фамилия?
— Скирдо.
— Митрофан Павлович?
— Да, — растерянно отвечает старший политрук, — а вам разве уже обо мне докладывали?
— Нет еще.
— Откуда же…
— Откуда знаю вас по имени и по батюшке? У меня пока память хорошая. Ведь это вы дней за пять до начала войны, читая лекцию о международном положении, заявили во всеуслышание: «В случае расширения орбиты мировой войны наш враг номер один — Германия»?