Разговор, между тем, сам собой перешел на причины неудачного наступления нашей, 56-й армии. Бригадный комиссар стремился получить исчерпывающую информацию о положении дел на Миусском рубеже. Разговор наш затягивался.
Доложили, что обед готов. Солдатские щи да кашу наш повар подал в алюминиевых мисках. Я извинился за такой «сервиз».
— Чепуха — сервиз! Кончим войну — будут у нас сервизы из лучшего фарфора. А нынче была бы каша, да вдосталь. Худо солдату, когда ее мало. Давайте поедим да двинемся на передний край, окопы осмотрим, поговорим с бойцами.
Мы со Скирдо категорически запротестовали: нельзя бригадному комиссару подвергаться такой опасности.
— Вы же подвергаетесь! — возразил он.
— Ну, мы… — отвечал я. — Командир полка вряд ли благополучно дотянет до конца войны…
— Вот это и вовсе зря, — перебил он сурово. — Давайте верить, что все мы трое кончим войну благополучно. А кончится война и приведет судьба — встретимся и вспомним наш разговор. По рукам?
Как мы ни противились, он настоял на своем — отправился в обход окопов переднего края. Возвратившись в блиндаж, снова втянул нас в разговор о положении дел на Миусском направлении. Уже то, как он ставил вопросы, не только вызывало на откровенность, но и принуждало нас мыслить творчески, видеть проблему с разных сторон.
Интересы прорыва такой сильной оборонительной линии, какой был Миусский рубеж, требовали внимательного изучения системы организации обороны противника.
— Может быть, следовало за счет других направлений фронта сосредоточить именно здесь достаточное количество крупной артиллерии, танков, авиации? — спросил бригадный комиссар.
— И уж во всяком случае, — подхватили мы со Скирдо, — вести наступление, имея вторые эшелоны…
— Правильно, — поддержал нас бригадный комиссар, — вторые эшелоны, готовые поддержать и развить успех…
— А не вытягивать части ниточкой…
— Потому что, где тонко, там и рвется! — одобрительно рассмеялся наш гость.
Когда мы проводили бригадного комиссара, М. П. Скирдо восхищенно сказал:
— Вот это политработник, а?
— Да, — согласился я, — а еще говорит: я, дескать, не кадровый военный…
* * *
…На Миусском направлении весной 42-го мы понесли большие потери и вынуждены были вернуться на исходные позиции.
Мне трудно сейчас вспомнить, какова была хронология: Цыганова раньше сняли или раньше прочел я в «Правде» — где уж там было посмотреть на сцене — пьесу Александра Корнейчука «Фронт». Только, когда читал, не мог избавиться от мысли: не с Цыганова ли списывал своего Горлова драматург?
Ведь вот тоже заслуженный, боевой генерал, а воюет так, словно и не минуло два с лишком десятилетия — и каких десятилетия! — после гражданской войны.