Татьяна Фатеева
В этой песне я всегда вижу какую-то заботу об этом человеке. Юре явно его жалко. Ему хочется понять этого несчастного, ведь бомжи-то тоже разные бывают. Есть те, кто доходит до подобного состояния по воле обстоятельств, а есть и те, кому это не только нравится, но и промышляют еще какими-то нехорошими вещами. Прежде чем судить, нужно сначала разобраться, и Юрка это всегда делал.
Как видим, театрализация, присущая так или иначе всем альбомам Юрия Хоя, не выступает здесь в качестве декларативного элемента, а работает на уровне приема, позволяющего рельефнее обрисовать психологический портрет героя. Такими же выпуклыми и рельефными получились и доморощенные синефилы из песни «Видак». Как от поклонника фильмов ужасов, от Хоя стоило ждать сюжета о том, как впечатлительные зрители перепугались в результате просмотра до смерти. Но этот сюжет был уже к тому времени занят песней группы Михаила Литвина «Рондо» – «Видео», с которой, кстати, часто сравнивают эту песню «Сектора Газа». Поэтому в «Видаке» описаны лишь побочные эффекты от просмотра эротики и боевика. Картинка вышла невероятно живой и динамичной – хоть сейчас переноси события песни на какую-нибудь любительскую театральную сцену.
Одна из бросающихся в глаза особенностей альбома «Гуляй, мужик!» состоит в том, что соблазны здесь перестали быть запретным плодом и превратились в какую-то тягостную повинность. Сравним то нетерпеливое предвкушение от первой близости с девушкой, которое великолепно передано в «Вечером на лавочке», и секс как механический процесс в «Мастурбации», и в том же «Видаке», запущенная по принципу физиолога Ивана Павлова «сигнал – реакция». Эта запрограммированность хорошо прослеживается по песне «Трипак», состоящей из повторяющихся простейших синтаксических конструкций:
Я подошел, я речь завел, я обнимал, я целовал,
Я хату снял, чтоб было все ништяк!
Я предложил, я положил, я снял с тебя, я снял с себя…
В альбоме вообще многое делается по инерции, без малейшего задора. Таковы будни «Колхозной»:
Встану рано поутру, Нюрке я своей вотру,
Опосля схожу в сортир, Нюрка ж приготовит пир,
Я кирну, я эт люблю, силос телке нарублю,
Писклокам я дам зерна, двор очищу от говна.
Стимулы исчезли с распадом былых устоев и с деградацией колхозной жизни:
Ох, тяжел крестьянский труд, от него и кони мрут,
Все на мне хозяйство, дом пропитался весь говном,
Ох, тяжел колхозный труд, на меня весь день орут,
Председатель и парторг, хоть живьем ложися в морг!
Процесс деградации деревни ощутим и в озорной пародии на украинскую «Ти ж мене пiдманула» «