— И это всё? Совершенно обычный бросок…
Пока она, смешно насупившись, вновь опускает взгляд и перекатывает в пальцах следующий нож, прячу довольную усмешку. Этот клинок выброшен вперёд иной техникой метания, в которой я узнаю почерк одного из учителей обители: нож описывает витиеватый узор в воздухе и вонзается в ткань под углом. Идеальный способ ближнего метания, но я не собираюсь перехваливать свою ученицу, ведь вся сладость ситуации в том, что она ждёт моего одобрения.
— Уже лучше, — лениво проговариваю я, отчего Сурайя медленно начинает злиться, но всё так же молчит.
Она набирает в грудь воздуха и отходит ещё на несколько шагов, насколько это позволяет дворик дарты. Щуря глаза от яркого солнечного света, проникающего сквозь сетку крыши, Сурайя несколько раз глубоко выдыхает и вдруг резким движением подпрыгивает, переворачиваясь в воздухе, и выпускает новый клинок; я же в этот момент совершенно не ожидаю броска в свою сторону.
Этот третий нож входит в подушку настолько глубоко, что его кончик пробивает противоположную бархатную сторону, едва не задевая мою обнажённую грудную клетку. Сурайя уже давно опустилась обратно на землю, присев на корточки, и, тяжело дыша, с уже довольным видом оценивает полученный результат. Надо признать — она удивила меня, и я уже не скрываю своего восхищения. Но есть кое-что, в чём я очень хочу слукавить.
— Неожиданно. И интересное исполнение, — оставив в стороне испорченную лезвиями мягкую мишень, говорю я. — Однако есть одно маленькое «но»…
Сурайя поднимается и разочарованно опускает плечи, подходя ко мне.
— Какое?
— Ты всё-таки задела меня, милая.
Она вздрагивает от обращения, которое слышала лишь однажды, и поднимает на меня свой кошачий взгляд, совершенно забыв осмотреть мою кожу и убедиться в правдивости сказанного. Я криво усмехаюсь, в ожидании складывая руки на груди.
— Перестаралась с силой броска… Прости, Алисейд… — тихо отвечает Сурайя с виноватым видом, и одно только это зрелище стоит моей маленькой лжи.
— И ты готова понести наказание?
Каким бы ни был её ответ, я уже знаю свои дальнейшие действия. Мною руководит не только то существо внутри, словно готовящееся к прыжку, но и собственные четкие помыслы и желания. Плевать, что мы в дарте и нас могут увидеть, плевать на импровизированную тренировку и на то, что её нож меня не коснулся, а я — не дал ей в руки меч. Плевать на устав, на законы, на запреты — на всё. Есть только она, пытающаяся восстановить сбившееся дыхание, эти застывшие изумрудные глаза, смотрящие прямо в душу, эти приоткрытые, зовущие меня алые губы и дьявольски затмевающий разум аромат ванили и шафрана.