Для Франсуа Зурабишвили все началось с чтения «Пруста и знаков» на предподготовительных курсах летом 1982 года: «Я прочитал ее и был очень удивлен, поскольку это не было похоже ни на что из того, что я читал из литературной критики. Это было что-то совершенно философское»[1501]. Потом он точно так же увлекается «Ницше», две первые страницы которого перечитывает снова и снова, под впечатлением от того, как читателя сразу же подводят к сути дела – краткими, действенными, легко запоминающимися фразами. Его погружение в Делёза обусловлено стилистической близостью и общими интересами, поскольку свою магистерскую диссертацию он пишет о Спинозе[1502]. Желая посвятить работу какому-нибудь современному философу, Франсуа Зурабишвили делает очевидный выбор и посещает все последние курсы Делёза начиная с 1985 года. В Сорбонне удивлены тем, что такой серьезный и компетентный исследователь, как Зурабишвили, мог выбрать Делёза, которого в его среде не считают настоящим философом. Коллеги в лучшем случае числят его блестящим эклектичным комментатором и денди: «Я поставил себе задачу показать, что это настоящая философия. Моя цель состояла в том, чтобы взорвать в философии делезианскую бомбу»[1503].
Но даже в этот, самый поздний период на курсы Делёза ходят не только философы. На последнем курсе 1986–1987 года, посвященном Лейбницу, один работник центра реабилитации, которому давно надоела его работа, регулярно усаживается рядом с Франсуа Зурабишвили. Отправившись за интересными лекциями в Венсен, он нашел прибежище на курсе Делёза: «Это нравилось ему, а однажды было довольно сложное рассуждение по поводу картезианского когито и Канта. Он повернулся ко мне и сказал: „Я не слишком понимаю, о чем речь, но мне это нравится“. И правда, казалось, что Делёз обращается ко всем»[1504]. Те же самые вещи заметил и Элиас Санбар, приехавший в Париж-VIII послушать своего друга Делёза: «На всех лекциях присутствовала одна пожилая дама. В тот год было довольно холодно. Когда на перемене большинство студентов вышло покурить, я остался. Я подошел к ней и спросил, не работает ли она над чем-нибудь, почему она не пропускает ни одной лекции. Но она ответила: „Знаете, мсье, он помогает мне жить“. В его мысли и в самом деле было то, что помогает людям жить»6[1505].
Среди молодых философов последнего периода в университете Париж-VIII курс о Фуко 1985–1986 учебного года посещает и Давид Лапужад, которого Делёз в конце года приглашает к себе в гости. С этого момента Лапужад становится близким знакомым, сначала в рамках отношений студента и преподавателя. Спустя четыре года постоянного общения его приглашают в Сен-Леонар-де-Нобла, в лимузенское имение Делёза. Летние дни проходят тихо и спокойно: прогулки, шахматы, карточные игры: «Он тратил много времени на корреспонденцию, поскольку систематически отвечал на письма своим неровным почерком»