. В подборку вошли и воспоминания Поля Вирилио об их дискуссии о войне, которые были прерваны смертью, когда он как раз правил их выступления. В
Le Monde Роже-Поль Друа приветствует «Изобретательного провокатора», сопровождая свой текст воспоминаниями Жана Ури о «Диалектике дружбы»
[2122]. В международной прессе тоже выходят статьи, посвященные этому событию, например, в Италии, где Гваттари был даже более популярен, чем во Франции. Даже его политические противники из Коммунистической партии Италии ставят на первую страницу
L’Unità, своего ежедневного издания, некролог «анфан террибль» с его фотографией под заголовком «Гваттари: анти-Фрейд», напоминая, что этот страстный активист стал символом протестного движения Италии в 1977 году.
В разных группах друзей, активистов, художников, которые были так или иначе связаны с Гваттари, появляются все новые и новые некрологи и воспоминания. Команда журнала Chimères, основанного им вместе с Делёзом, посвящает Гваттари два специальных номера, летом и зимой 1994 года[2123]. Он был членом опекунского совета Международного центра популярной культуры, основанного в 1977 году по инициативе CEDE TIM[2124]. Эта организация проводит в январе 1994-го вечер его памяти на улице Нантей, с темой: «Какое место занимает международная солидарность в философском вопрошании?»[2125] Журнал Transversales Жака Робена, Анн-Брижит Керн и Армана Петижана, в котором Гваттари был востребованным консультантом, отдает дань почтения своему «другу», посвятив ему отдельную подборку в номере, вышедшем в конце 1992 года[2126].
Самый впечатляющий некролог другу Феликсу – произведение Жан-Жака Лебеля, который воздвигает «Памятник Феликсу Гваттари», выставленный в Центре Бобур в 1996 году. Этот полиморфный памятник на два с половиной месяца стал центром для публичных дебатов в холле Бобура, которые проходили по три часа каждый четверг. Приглашали всех друзей Гваттари, как знаменитых, так и безымянных, – они читают тексты, выступают экспромтом, исполняют отрывки из музыкальных произведений, декламируют стихи.
Все эти свидетельства представляются на барочной сцене, созданной Лебелем. Зная о страсти Феликса к автомобилям, он разобрал его «Рено 25», насыпал внутрь земли и вырастил там галлюциногенные грибы. Рядом с огромным портретом Феликса установлена колонка, через которую слышен его голос – он рассказывает о сне Яши [Давида] и его желании иметь машину: «Приходившие в Бобур люди говорили: что это, это Феликс? Он жив? Это была настоящая галлюцинация, тем более, что голос было слышно по всему Центру Бобур»