.
Делёз находился вместе с Давидом Лапужадом в Сен-Леонар-де-Нобла, когда узнал о смерти друга, что приводит его в смятение. Феликс должен был заехать к нему в Лимузен в тот самый день, 29 августа, когда он умер. Он пишет некролог, который выходит в журнале Chimères: «До самого конца моя работа с Феликсом оставалась для меня источником открытий и радости»[2117]. В этом тексте он говорит о неисчерпаемом богатстве книг, которые его друг Феликс написал в одиночку. Он выделяет в них три основные силовые линии: его работа в области психиатрии, с которой связана вся его мысль о группах-субъектах и трансверсальных отношениях, его желание построить своего рода систему, составленную из гетерогенных элементов, наконец, его теоретические исследования, посвященные литературному и художественному творчеству. Но он не может говорить о том, кто в течение многих лет был частью этого философа о двух головах, которого они составляли вместе, не сказав о главном, о чувствах: «Душераздирающий момент в воспоминании об умершем друге – его жесты и взгляды, которые все еще достигают нас, доходят до нас, когда он покинул нас»[2118].
Особенно тяжел траур для Жана Ури, которому Гваттари стал едва ли не братом и для которого значил так много, пусть даже их отношения не всегда были гладкими. Вспоминая всю их совместную историю с послевоенных времен, Жан Ури говорит о том, что в лице Феликса он потерял в Ла Борд свое аль-тер эго: «Феликс покинул нас сегодня, без предупреждений и без приготовлений. Мы все пребываем в печали. Более сорока лет почти совместной жизни, гигантская работа, которая так и не была закончена» [2119].
Робер Маджори уже 31 августа посвящает Гваттари первую страницу Libération, под заголовком «Тысяча и одна жизнь Феликса Гваттари», подчеркивая исключительную витальность и контактность того, кто остается учителем систематической дезорганизации: «Его имени уже было достаточно для определения Феликса Гваттари. Простой, жизнерадостный, добрый – он был сама энергия, горючее, сеть. Посредник, который стремился определить субъективность своей великой словесной алхимией»[2120] В спешке Маджори пишет большую статью-некролог «Феликс, жизнь ризома» и готовит большую газетную подборку со статьей Жан-Батиста Маронжу и Марка Рагона «Активист на всех фронтах», а также воспоминаниями Жана Ури, записанными Антуаном Годмаром. В них Ури утверждает, что «в свои шестьдесят он был таким же, как в пятнадцать. Он никогда не менялся: внешне он был задумчивым, но на самом деле крайне внимательным, все видел и слышал, несмотря на свою напускную небрежность, он никогда не витал в облаках. И при этом сохранял всю свою подростковую простоту»