. Патрис Манилье, который поступает в Высшую нормальную школу на год позже них, в 1993 году, присоединяется к этой небольшой группе делезианцев, члены которой какую-то часть своего пути пройдут вместе.
Делёз им дает, прежде всего, способ заниматься философией иначе. Эли Дюринг, ставший специалистом по Бергсону, пытается построить на основании физики теорию локального времени. Тома Бенатуй, защитив магистерскую работу по Спинозе, получает диплом об углубленном образовании по социологии, а потом становится специалистом по Эпиктету и стоикам[2171]. Давид Рабуэн, ставший эпистемологом, посвящает свою диссертацию философии математики в классическую эпоху. Что же до Патриса Манилье, он в качестве области исследований выбрал структурализм, причем Делёза он причисляет к этой парадигме, то есть к экспериментальной метафизике структурных операций.
Эли Дюринга раздражает поток публикаций и комментаторов, которые только и делают, что копируют друг друга. Он напоминает о том, что, по Делёзу, множественность недостаточно призывать, надо еще уметь создавать ее. Когда он публикует в журнале Critique рецензию на два больших коллективных тома о Делёзе, особенно сурово он обходится с теми, кто числит себя учениками Делёза[2172]. Давид Рабуэн регулярно сотрудничает с журналом Magazine littéraire и, воспользовавшись публикацией первого тома статей, подготовленного Давидом Лапужадом, вместе со своей командой друзей готовит номер о Делёзе[2173]. Подборка статей выходит в 2002 году под недвусмысленным названием: «Зачем Делёз?» Вопрос задается весьма разным респондентам [2174] . Представляя эту подборку, Давид Рабуэн констатирует, что концепты Делёза теперь повсюду, но без той аскезы, которая необходима для реального понимания его творчества: «Недостаточно кричать „да здравствует множественность!“ или размахивать поп-концептами, поскольку единственное, что имеет значение, – сделать из них что-то под давлением некоторого „внешнего“»[2175].
Анн Сованьярг и Гийом Сибертен-Блан, близкие к этой небольшой группе, проводят семинар в Высшей нормальной школе на улице Ульм, отдавая в нем должное не только Делёзу, но и Гваттари. Анн Сованьярг стала первой исследовательницей, специализирующейся на делезо-гваттарианстве, которая получила прочную университетскую позицию. В 1997 году ей предлагают очень хороший преподавательский пост в Высшей нормальной школе, который она может принять лишь при условии выдвижения диссертации на защиту. Желая осмыслить отношения между философией и искусством, она выбирает современную французскую философию: «Делёз отлично под это подходил. Его творчество было довольно закрытым, настоящих комментаторов у него не было, все еще только предстояло сделать, и к тому же искусству он отводил особую роль. Это мне и было нужно»