Еще немного поднажав, я влетела под спасительную сень деревьев, уже чувствуя чужое дыхание на своем затылке.
— Ну, где же! Где???
Листва давно облетела, деревья покрылись снежной изморосью, а земля была укутана снегом. Все вокруг изменилось до неузнаваемости. Я не могла найти то место, на котором Оллин сделал переход.
Вот береза с разбитым молнией стволом, я помню ее! Рядом должна быть кривая липа и высокий орешник. Взглядом нашла тонкие пруты, покрытые наледью, проскочила мимо них, с трудом узнав ту прогалину, на которой последний раз видела старика.
— Вернись, немедленно, — рычал мне в спину стражник, — я тебя коменданту отдам! За нарушение порядка!
Я его уже не слушала. Встала на нужное место, глаза прикрыла, в кулаке сжала камень и представила себе ровную гладь воды, сизую реку, несущую свои воды среди осеннего золотого леса. На траве бьются карасики, которых мы выловили вместе с Оллином.
Мне надо туда, к нему. Пожалуйста.
Камень откликнулся. Я почувствовала, как из него разворачиваются теплые крылья, нежно охватывая меня коконом, и последнее, что увидела перед тем, как переместиться — это недоуменные глаза стражника.
…А потом темнота. Я будто падала в непроглядную пропасть и не знала, как становить это падение.
Внезапно все кончилось. В голове вспыхнула яркая зарница, из лёгких вышибло весь воздух, и на мгновение мне показалось, что я ослепла и оглохла.
Мир постепенно прояснялся.
Сначала вернулось ощущение собственного тела. Я лежала, на мягкой земле, сверху на меня сыпался редкий снег. Потом я начала различать звуки — тихое завывание стылого ветра, хруст тонкого наста под чьими-то шагами, истошный вопль вороны.
Затем сквозь смеженные веки начал пробиваться свет, и мне удалось открыть глаза.
Я действительно лежала на берегу той самой речки и таращилась в серое хмурое небо.
— Получилось? — раздался скрипучий голос совсем рядом.
Тело было слабым и не хотело слушаться. Я кое-как повернула голову и наткнулась взглядом на старые, видавшие виды валенки.
Да, вдвоём в таких мы бы зиму не пережили.
— Мария! Спишь что ли? — проскрежетал Оллин, склоняясь ко мне, — вставай давай. Снегу по колено, а ты курица, в жилетке драной. Потеплее не могла одеться?
— Не могла, — холода я не чувствовала. В груди кипел адреналин, согревая не хуже драконьего огня. — знаешь, как-то не до нарядов было.
Я с кряхтением села, а потом медленно поднялась на ноги. Неуклюже пошатываясь и размахивая руками, сделала первые неуверенные шаги.
— Достала Слезу? — старик, как всегда, был ворчлив и резок.
— Я тоже рада тебя видеть, — я полезла в карман за артефактом, — вот твоя Слеза.