Бросила ему камень, и Оллин поймал его с необычайной проворностью. Потряс, понюхал, посмотрел на просвет и зачем-то лизнул.
— Она, — наконец выдал вердикт и с усмешкой посмотрел на меня, — вот уж не думал, что ты вернешься. Столько времени прошло, а я уж решил, что ты решила там остаться.
— Нет, уж спасибо. Наелась я дворцовой жизни на три жизни в вперед.
— Надеюсь, все прошло без заминок?
— Ха! Заминки мое все. Я работала поломойкой, потом нянькой для императорской дочери. Потом она заразилась хмарью через старую игрушку, а я ее спасла, напоив коктейлем из собственной кровью. И в довершение ко всему тот солдат, о котором я тебе рассказывала, оказался никаким не солдатом. Он — тот самый Пепельный генерал, о котором ты меня предупреждал. И, конечно, он меня узнал. Бросил в камеру. И они с императором решили меня использовать, как лекарство для всех страждущих.
— Неужели нельзя было все сделать потише?
— Смотрю, ты все такой же ворчун, — ухмыльнулась я, — у тебя самого-то, все готово? Боюсь, времени у нас мало. Мой побег и пропажу Слезы уже, наверное, обнаружили.
— Все готово, — он кивнул, — идем.
И мы отправились по узенькой, едва протоптанной дорожке к маленькому старенькому домику, затерявшемуся в лесу.
— Дом, милый дом, — пошутила я, еще на подходе к избушке. На фоне облетевших голых деревьев и белого снега, она выглядела совсем убого. Серая, покосившаяся лачуга, с дырами под крышей.
Олиин распахнул дверь, пропуская меня вперед. Я зашла в стылые сени и поежилась. Мне даже показалось, что внутри холоднее, чем на улице:
— Как-то здесь совсем холодно и не топлено. Будто не живет никто.
— Что я дурак что ли, чтобы в этой халупе жить? — странным тоном сказал он.
Но прежде, чем я успела спросить в чем дело, мне на голову обрушился удар, и в глазах потемнело.
Я приходила в себя с трудом. Затылок ломило, во рту пересохло, и каждое движение отдавалось болью во всем теле.
Где я? Что произошло?
Эти вопросы вяло всплывали у меня в голове и тут же рассыпались на осколки, так и не собравшись в единое целое. Шум в ушах становился то тихий, как ленивый прибой, то разрастался до штормового грохота. Тело будто качалось на волнах, и горлу подступала тошнота.
Где-то позади меня, за пределами видимости что-то размеренно стучало.
Тук, тук, тук.
Каждый удар гвоздем впивался в барабанные перепонки.
— Хватит, — кричала я, но голос не слушался. С губ сорвался лишь невнятный хрип.
Хотелось развернуться, посмотреть кто там стучит, но не могла пошевелиться. У меня не было сил, а еще что-то удерживало меня на месте, какие-то путы.