Все это выбивает меня из колеи, и я выскакиваю за калитку, не зная что мне делать.
Вдыхая морозный воздух, смотрю по сторонам, но на улице темно и тихо. Только окна соседских домов горят теплым желтым светом.
Сегодня Рождество, и моя электричка через час.
Я целый день слоняюсь по городу, не зная, куда пристроить свою злость.
А может, я просто не могу быть от него далеко?
Это глупо, потому что я знаю — он объявится, как только сможет.
Мой телефон вибрирует опять.
Медленно двигаясь по улице, заглядываю в сообщения.
«Меня выписывают через час»
Хочу наорать на него, потому что сегодня утром выписывать его явно никто не собирался, но вместо этого молчу, одиноко плетясь к остановке.
Упрямый! Какой же ты упрямый, Барков!
«Где ты? Давай поговорим»
Трясясь в автобусе, смотрю на опустевший город, а потом опять проваливаюсь в сообщения.
«Я вижу, что ты читаешь. Мы не маленькие. Давай поговорим»
Фыркаю, убирая телефон в карман.
Сойдя на городском вокзале, добираюсь до касс и беру себе билет.
«Я приду за тобой. Ты же понимаешь, да?»
Усевшись в кресло, наконец-то печатаю ответ:
«Я на свидании. Стань в очередь»
«Серьезно? С кем?», — получаю быстрее, чем успевает погаснуть экран.
Закрыв глаза, под мерный стук колес считаю до шестидесяти, и только после этого набираю в ответ: «Ты его не знаешь»
«Давай проверим», — всплывает тут же.
«Напиши мне завтра», — предлагаю, отсчитав еще шестьдесят секунд.
Мучать его — какое-то изощренное удовольствие, потому что я не сомневаюсь в том, что сейчас он бесится. Но я знаю наверняка — ему нельзя давать палец, иначе он оттяпает руку по самый локоть. Если его не притормозить, он будет вламываться во все мои дела когда ему заблагорассудится, и тогда моя жизнь станет полностью зависима от его, потому что он не привык идти за кем-то, он привык, чтобы безоговорочно шли за ним.
Но когда мой телефон молчит целых две минуты, это нервирует до кончиков волос.
От Баркова можно ждать чего угодно.
Единственное чего хочу я — чтобы он уважал мое мнение.
Смотрю на экран, кусая губы, и выпрямляюсь, когда в окне сообщений начинают бегать точки, извещая о том, что Никита Игоревич печатает.
“Пожалуйста, только не наделай какого-нибудь дерьма”, — мысленно прошу его.
Прошу его не разочаровывать меня снова. Он и так на славу постарался.
Сглотнув, читаю два простых слова, от которых сосет под ложечкой:
«Хорошего вечера»
Стукнувшись головой о спинку сиденья, смотрю на проносящиеся за окном белые поля.
Я не хочу плакать, но слеза все равно скатывается по щеке. Как тяжело быть стойкой, когда влюблена, но тот день проносится перед глазами опять и опять. И если… если мы будем вместе, я не хочу, чтобы такое хоть когда-нибудь повторилось.