— На дороге… — отвечаю я, как есть.
— Сейчас кровь возьмём на анализ. На всякий случай.
— Это больно? — смотрю в круглые желтые глаза Черныша.
— Неприятно…
— Капец…
Зло смотрю на Баркова, который с видом очумевшего болвана качает головой, продолжая строчить в телефоне.
Бесчувственное бревно.
С замиранием сердца наблюдаю, как на маленькой мохнатой лапке машинкой сбривают шерсть.
В стол рядом с моей ладонью упирается кулак Никиты, а сам он становится за моей спиной.
— Мяв.
— Потерпи… — шепчу. — Так надо.
Тихое дыхание надо мной трансформируется в смешок.
Повернув голову, сверкаю глазами. Игнорируя, Барков кивает на стол, мол «смотри».
Вокруг многострадальной лапки затягивают крошечный жгут и, вгоняют в неё иголку.
— Осторожнее… — прижимаю к груди руки.
Черныш издает очередной скулящий «Мяв», глазами прося у меня помощи, пока трубка катетера наполняется его кошачьей кровью.
— Вот и все… — объявляет ветеринар, освобождая моего кота. — Посидите минут десять.
Проверяю намотанную на его конечность «повязку» из пластыря и прижимаю к себе.
Подняв глаза на Никиту, буркаю:
— Что?
— Ничего, — проводит рукой по своим светлым волосам и идёт к дивану.
Сажусь рядом, устроив Черныша на коленях. Улыбаюсь, когда начинает мять их и топтаться, с любопытство глядя на колени Баркова.
— Скоро поедим, — чешу за маленьким ухом. — Молочка…
— Молочка не надо… — летит из открытых дверей лаборатории. — Воды, и корм сейчас подберем.
Вцепившись когтями в джинсы Никиты, забирается на его бедро. Протянув руку, он чешет длинными пальцами черную макушку.
Маленькое помещение приемной заполняете довольное кошачье мурчание.
Кусаю губу и улыбаюсь, посмотрев на Никиту.
Ловит мой взгляд, продолжая баловать котёнка. Мое дыхание останавливается. Он так близко, что у меня опять начинается. Ступор и все прочее. Глаза сами падают на его губы. Полные и застывшие в полуулыбке, а его глаза вдруг падают на мои губы.
Все краски стекают с лица, и сердце замирает.
Резко выпрямившись, Барков вдруг становится самим собой. Отдирает от своей штанины Черныша, и вручает мне, вставая.
— На улице жду, — бросает, прежде чем хлопнуть дверью.
Поджав подрагивающую губу, смотрю на котёнка.
— Ну и проваливай. Больно нужен.
* * *
Окна дома подозрительно не горят. На первом — только в коридоре, а на втором вообще все черное. Обычно у Барковых на электричестве не экономят. У них вообще ни на чем не экономят, и я не думаю, что сыну известного бизнесмена когда-нибудь приходилось выбирать между новыми ботинками и поездкой в летний лагерь, скорее уж между БМВ и Мерседесом на день рождения, но и это вряд ли. Своему сыну Игорь Николаевич не отказывает ни в чем. Вообще-то, они больше похожи на друзей, чем на отца и сына. Никита родился, когда его отцу было восемнадцать. Они с его матерью давным-давно в разводе, ну а на меня ему в основном плевать. Кажется, он иногда забывает, что я вообще существую.