В комнате её уже поджидала дарам-гасса, которая заставила примерить платье, а потом позвать господина визиря, чтобы он одобрил. Амлон чувствовала себя куклой, игрушкой. И хотя в зеркале, которое ей поднесла портниха, отражалась красивая, наверное, по восточным меркам девушка, она не осознавала, что эта красавица и есть она.
Господин визирь вошёл как всегда неслышно. Миг – и он уже стоит возле неё. Амлон подняла глаза и встретилась с ним взглядом. И снова ей показалось, что она упускает что то очень важное. Но она так и не смогла понять что.
Несколько секунд он смотрел на неё, а потом приказал:
– Не забудьте надеть на неё покрывало.
– Но, господин! – Осмелилась возразить дарам-гасса, – мы не готовили покрывало к этому платью.
– Так подготовьте! Разве у вас не найдётся куска ткани? – Господин визирь ещё раз пристально посмотрел на неё и вышел.
– Великий и вечный Аим! – Запричитала портниха. – Господин хочет испортить всю вашу красоту! Повелитель, да живёт он вечно, милостию своей разрешил женщине на свадьбе быть с открытым лицом, дабы все видели её красоту. А господин визирь хочет скрыть её от нас!
Амлон ещё раз внимательно посмотрела на себя в зеркало. Покрывало, так покрывало. Но где-то в глубине души ей даже стало легче, когда она узнала, что шейм и его многочисленная свита не будут смотреть на неё так, что от этих взглядов хочется сгореть со стыда. Как тогда, в самый первый раз. Вспомнив об этом, она вздрогнула. Наверное, она никогда не сможет привыкнуть к своему положению и смириться, как Ирис.
Правда, интересно, почему господин визирь не хочет похвастаться ею перед всеми? Стыдится рабыни? Или у него для этого есть какая-то другая причина? При мысли о нём ей как всегда становилось дурно.
– Ва Аим! Какая же ты красавица! – Отвлёк её голос Камилле. – Я же тебе говорила, что тебя ждёт хорошее будущее, а ты не верила. Стать женой господина визиря – да о таком только мечтать можно!
Камилле говорила и говорила, не замечая недовольную и обиженную дарам-гассу и Амлон почему-то становилось чуть легче на сердце. Эта добрая и сердечная женщина со своим, правда, понятием о счастье, почему-то навевала воспоминания о доме. Тёплый ветерок, дующий с моря, запах нехитрой еды и бодрый голос тёти Эрин. Вот кого напомнила ей Камилле – тётю. Неунывающую, вечно радостную и бодрую. Где теперь она? Жива?
Дарам-гасса ушла, демонстративно выложив на стол покрывало, а Камилле продолжала болтать, искусно укладывая волосы. Она рассказывала про свадебную церемонию, а потом плавно перешла к своему детству, в небольшой деревушке возле Ирхана в маленькой лачуге, ничуть не похожей на дом своего сына, где она теперь жила фактически из милости. И Амлон послышалась в её голосе тоска. Да. Как ужасно родиться женщиной в этой проклятой стране! Вот в Тарсе совсем другое дело… Она вздохнула и почти забылась в воспоминаниях, когда резкий голос едва не заставил подскочить на месте, сразу вернув в реальность.