Она помолчала. Рей тоже не отвечал, и Кирстин продолжила:
– Дело не в самой свободе, Рей. Такая жизнь не имеет смысла. Я как будто… ходячий торшер. Ты мог бы с тем же успехом купить бенгальского тигра, просто чтобы он украшал твой дом. Но я же всё-таки человек.
– Мог бы, – согласился Рей. Он в самом деле подумывал о тигре пару лет назад, но перегорел, – но я захотел тебя.
Снова наступила тишина. Кирстин показалось вдруг, что нет смысла что-либо объяснять. Рядом с ней в самом деле сидел не человек – по крайней мере Реймонд явно не рассматривал как представителей одного рода себя и всех остальных людей.
– Есть что-нибудь, что я мог бы сделать для тебя? – спросил Рей.
Кирстин вскинулась и с сомнением посмотрела на него. Она понимала, что свободу просить бесполезно. Но было ещё множество вещей, которые она хотела бы поменять в своём существовании здесь.
Она опустила взгляд на собственные руки.
– Я занималась лепкой… пока всё это не началось.
Рей с удивлением посмотрел на неё. На скульптора, как представлял их себе Рей, Кирстин совсем не походила.
– Мне легче, когда я леплю, – продолжала та, – эмоции покидают моё тело и наполняют глину. Без нее я как… как слепая. С самого того дня, когда я оказалась в плену, пальцы зудят, требуют возможности коснуться глины… но ее нет.
– Я думал, что знаю о тебе всё.
Кирстин вскинулась, в удивлении глядя на него.
– Этого не было в резюме, которое предлагалось нам, – тут же уточнил Рей.
Кирстин криво улыбнулась. Пошевелила пальцами, будто разминая глину в руках.
– Кого бы это могло интересовать? Это же не влияет на то, как я делаю минет.
– Вообще-то… – Рей вспомнил, как пальцы Кирстин касались его там, на Тодосе, и каждое прикосновение током пробегало по венам. Он поймал одну руку Кирстин в свою и поднёс к лицу, разглядывая её, – у тебя очень красивые пальцы. Я с самого начала думал о том, какими чуткими они должны быть.
Кирстин грустно улыбнулась, взгляд её был направлен немного в сторону от Рея.
– Это верно, – сказала она, – прикосновениями пальцев я могу запомнить предмет так, как другой запоминает глазами. Так, как запоминал бы его слепой.
Реймонду стало неуютно при мысли, что так, пальцами, Кирстин могла бы запомнить и его, но он промолчал.
– Я распоряжусь привезти тебе глину, – после долгой паузы сказал он, – и всё, что может потребоваться к ней, если ты выполнишь одну мою просьбу в ответ.
Кирстин выжидающе, пока ещё не веря до конца в свою удачу, посмотрела на него.
– Я хочу, чтобы ты поцеловала меня, – продолжил Рей.
Взгляд Кирстин машинально опустился к его губам, которых и самой ей хотелось бы коснуться. Повторить тот недолгий момент наслаждения, который уже был у них с Реем один раз. Кирстин не понимала, как может хотеть поцеловать того, кто купил её, но, тем не менее, всё-таки хотела.