На поверхности ничто надулся и лопнул большой пузырь. Звука не было, но любой бесконечно приближенный или удаленный наблюдатель сразу сообразил бы, что его и не предполагалось. Вместо хтонического хлопка, праматери всех взрывов, куда-то ухнула вспышка, и рассеялось нечто, похожее на мерцание воздуха над разогретой жаровней. Посторонний, стоя на берегу, мог представить в этот момент, как в уже конкретное небытие со свистом улетела некая Вселенная, расширившаяся с бесконечным ускорением за пределы своих границ. Но с равным успехом эпическая катастрофа никогда и не происходила – налицо банальный обман зрения.
Кащей глядел на происходящее, лениво потыкивая длинной веткой в поверхность ничто. Он сидел на берегу, и сине-фиолетовая поверхность едва доставала до его ног. Первичное состояние материи, которой еще не было, подрагивало под хаотическими движениями ветки, слегка пружиня при прикосновении. Иногда, согласно движениям примитивного орудия труда, возникали пульсирующие энергией протуберанцы, и что-то спазматически пыталось сжаться до бесконечно малого состояния, но эта петрушка также быстро рассасывалась, как и взрывы пузырей на мембране. Кащей эволюций и метаморфоз материй не замечал. Он, щуря светло-серые глаза, ждал, пока Перводракон закончит свой танец и наконец соизволит приблизиться.
Скучать ему приходилось уже некоторое время. Перводракон барахтался в ничто, радостно подергивая лапами и непроизвольно взрыкивая. Его толстый хвост вертелся пропеллером, взбивая первооснову бытия в пену, усы топорщились, а веки сладко жмурились, скрывая за антрацитово-черной чешуей довольный взгляд с фиолетовой радужкой. Перводракон ощутимо наслаждался своим танцем – его можно было бы сравнить с молодым и резвым поросенком, нашедшим изрядную лужу, если бы кто-то отважился высказать такие речи твари, основная задача которой – порождать бытие в своей самой основе. Хотя он действительно был упитанным – когда Изначальный Змей, Отец Сущего или, как было отражено в некоторых хрониках особенно культурно развитых народов, Первопричина Времени, переворачивался на спину в очередном па, Кащею удавалось разглядеть внушительное брюшко, туго натягивавшее чешую. Наблюдение этой подробности в последнее время выводило его из равновесия.
Кащей встал на берегу, отряхнул брюки от налипшего мусора и пронзительно засвистел. Перводракон прянул вбок и обиженно ушел по ноздри в ничто. «А ну, ко мне! – грозно хмуря брови, крикнул Царь мертвецов. – Я тебя вижу!» Перводракон начал медленно пробираться к берегу, всем своим видом демонстрируя независимость и гордость. Кащей вздохнул и достал из кармана бублик. Хлебобулочный продукт мерцал рассеянным светом и слегка потрескивал. «А кто у нас такой хороший? А кто у нас хочет бублик?» – сладким голосом затянул он песню с однообразными повторами, похлопывая веткой по ноге. В следующий момент его почти сбило с ног – Перводракон, увидев лакомство, могучим движением тела выскочил из ничто и неистово запрыгал вокруг Кащея, взрыкивая и оттираясь боком о дорогую черную ткань штанов. Царя мертвых качало от веса и силы Нерожденного Отродья Предвечной Бездны. «Как вернемся – скажу жене, чтобы не перекармливала. И вообще – диета, диета и самоконтроль!» – бормотал про себя хозяин Закатного царства, скармливая Перводракону бублик. Затем Кащей с тоской посмотрел на свою одежду, измазанную в ничто. В ней уже начали собираться протуберанцы и какие-то дополнительные измерения. Кащей вздохнул и почесал Перводракона за одним из рогов, образовывавших позади головы подобие естественной короны. Затем пристегнул поводок к ошейнику, включил плеер, и они пошли домой. Ужин ждал обоих.