Банк реинкарнаций как обычно пустовал. В тускло освещённом холле, напоминающем покинутый вокзал, приведением скользил скучающий охранник. Бледный (наверно от недостатка света) сотрудник банка, облокотившись на стойку, что-то чертил на бланке. Под высокими сводами между колоннами печально жужжали золотистые лампы. Дима ощутил внезапное разочарование, не увидев здесь, на одной из скамеек, девушку с газетой. На потемневших от времени рядах скамей, как будто украденных из старинных соборов, никого не было. Подойдя к сотруднику, он поздоровался.
– Чем могу помочь? – тоскливо спросил тот и отодвинул в сторону исписанный бланк.
– Я хотел бы узнать, кем я был в прошлой жизни.
– Ясненько, – сотрудник кивнул. – Фамилия?
– Дождь.
Сотрудник устало посмотрел Диме в глаза, словно говоря – я не склонен сейчас к легкомысленной беседе. Из вежливости он всё же перегнулся через стойку, чтобы увидеть большие, во всю стену, мутные окна.
– Как всегда, – кивнул он. – Дожди, дожди.
– Это фамилия моя – Дождь. Дмитрий Дождь.
– А! Извините. Заполните бланк.
Заполнив бланк, Дима вернул его сотруднику и тот удалился, попросив подождать несколько минут. Он подошёл к рядам скамей и уселся на одну из них, вроде бы на ту, за которой, как ему казалось, он раньше видел девушку с газетой. Со скамьи открывался вид на огромные окна – если бы они были сделаны из кусочков цветного стекла и изображали деяния святых, то он решил бы, что находится в соборе. Оглядевшись, он вдруг понял, что это здание и есть собор, вернее когда-то им было. Приделы, отведённые теперь под офисы банка, высокие своды, колонны, нефы, стрельчатые окна, скамьи – всё указывало на то, что догадка его верна. Он удивился, что раньше не замечал этого поразительного сходства – видимо, стенды с информацией, стойки и конторы, охранники и бледно-зелёные сотрудники слишком отвлекали внимание на себя. Не было видно и органа там, где ему полагалось быть – на хорах над входом с собор, отсутствовали и кафедры, с которых священник прочитал бы проповедь прихожанам, вернее, прихожанину, потому что Дима сидел один одинёшенек на черных средневековых скамьях. Убрали и всё скульптурные композиции и картины, заменив их нелепыми плакатами.
Спинка скамьи перед ним был исцарапана многочисленными надписями. На чёрном окаменевшем лаке, за тысячу лет ни разу наверно не обновлявшемся, проступали удивительные откровения. Часть надписей сделали ещё на латинском – надо полагать, в тёмные Средние века. Наверно некий благородный господин в воскресный день пришёл на службу, но его помыслы были о бренном, вероятно о войне или о прекрасной даме, поэтому, насупившись, он чертил загрубевшей в битвах рукой надписи на спинке скамьи. Возможно, и благородные дамы, не в силах побороть скуку, тоже оставляли скромные лаконичные пометки. Вот крупными буквами начертано странное слово «HUI». Приветствие? Ниже, уже по-гречески (видимо, ранее средневековье, когда латиница ещё не вошла в моду) написано: «ΔΑΜΤΑΚ», и рядом странная последовательность из одиннадцати цифр. Шифр, тайный код? Обнаружились и более поздние надписи, на современном языке. «ТЫ УЗНАЕШЬ МЕНЯ, ДОЖДЬ?» Сначала Дима решил, что это тоже по-гречески, но быстро сообразил, что надпись вполне свежая, следы царапин от монетки или ключей ещё не успели потемнеть. Прошла минута оцепенелого созерцания надписи, прежде чем Дима догадался, что, возможно, она адресована ему. Вернее, где-то в глубине души он понял это сразу, но ему очень не хотелось встревать в какие-то дополнительные проблемы и он сперва пытался придумать другое объяснение.