Половина автомобилей на дорогах управлялась без участия водителей, люди просто кивали головой, чтобы ответить на звонок, большинство ходило в очках, нелепо размахивало руками и косило глазами, управляя какими-то интерфейсами. Он с любопытством смотрел на это, однако происходящее не вызывало восторга. Нет, он не озлобился, он не ненавидел простых прохожих. Он просто был другим. В людях он видел овец с пушистой шёрсткой и дряблой кожей, даже если это был огромный и накаченный парень с великолепно уложенной бородой. А он был волком.
Но ум Галактион сохранил. Хотя всё его нутро требовало охоты, он понимал, что эти люди не виноваты в его судьбе – они просто жили своей жизнью. Ему необходимо стать таким, как они. Хотя бы попытаться.
Он решил, что навестит отца чуть позже – нужно было обосноваться в Москве.
Для начала он нашёл нелегальный бордель. В этой сфере за 10 лет ничего не поменялось: теневой бизнес, как он узнал в тюрьме, в этой сфере контролировали по большей части банды с Кавказа. Кондовые мозги законодателей так и не дошли, что признание проституции – это не разврат и грехопадение, а защита людей, работающих в этой сфере, это проверки у гинекологов и социальные гарантии. И ещё налоги в бюджет. Но законность его сейчас интересовала меньше всего.
Одеваясь, он с унынием осознал, что ничем не удивил свою «девочку». Она обожгла свои кирпичи и получила зарплату. Даже оставила своё клеймо мастера в виде царапин на его бледной коже.
Дальше ему очень хотелось встретиться с Машей.
Они договорились о встрече. Её голос по телефону звучал спокойно, но что-то в нём было: то ли фальшивое, то ли испуганное, что мог расслышать только человек, чьи инстинкты предельно обострены. Например, только освободившийся зек.
На встречу она явилась с коллегами. Они сели отдельно, однако Галактион ясно видел, что у Маши тут ещё какие-то дела, помимо встречи с ним: они решила совместить его с чем-то.
– Привет, – сказала она, садясь с крайне независимым видом, смотря как бы сквозь него.
Увидев знакомое лицо из прошлого, он непроизвольно расплылся в идиотской улыбке. В нём запрыгали щекочущие искорки веселья. Впервые он был неподдельно рад, но в то же время смущён.
Маше это показалось неуместным и вульгарным.
– Ты не будешь против, если я запишу наш разговор? – спросила она.
Улыбка на лице Галактиона потухла.
– Ты сюда на работу пришла? – спросил он.
С горечью он ощутил, как привычные в тюрьме душевные шипы прорывают откуда-то возникшую в нём почти забытую человечность.
– Нет, что ты. Просто это очень важно: понять, как тюрьма влияет на хороших людей, как система их ломает.