– Понятно. Записывай, раз надо.
– Спасибо. Ты только не подумай, что я хочу как-то тебя использовать. Я в самом деле хотела встретиться с тобой.
– Понимаю.
Она посмотрела на него.
– Расскажи, как ты для себя делишь периоды внутри тюрьмы? Наверняка ты отмечал про себя некоторые качественные изменения, которые в тебе происходили с увеличением срока нахождения взаперти…
Она что-то ещё уточняла, а Галактиона в это время в буквальном смысле затошнило. Он резко прервал её вопросом.
– Как там… – было сложно говорить – Помнишь, как мы гуляли по саду тогда? Там были эти… Прожекторы такие цветные…
Он с отвращением осознал, что его голос похож на сип простывшего волка, что структура речи абсолютно зоновская, и как неуместно звучат эти слова в такой беседе. Но этот жгучий стыд за собственные манеры, так незаметно прилипшие к хорошему мальчику за 10 лет, был лучше, чем слушать её цинично-профессиональную болтовню. Болтовню с чужим человеком.
Маша помолчала.
– Я понимаю.
Он замахал руками, мол «понимаю, сказал глупость», но она продолжила.
– Я понимаю. Я осталась в твоей голове, как нечто светлое в твоей прошлой жизни. И поверь, я хорошо к тебе отношусь. Я делала всё, что было в моих силах, чтобы о той истории узнало, как можно больше людей. Во всей моей деятельности красной нитью проходит твой случай. Но я не та девочка, которая любит веселиться, которой была тогда. Я тоже проделала свой путь. Он не был лёгким, но я не хочу их сравнивать: конечно тебе было сложнее.
Он хотел сказать: «Если бы ты знала, насколько, ты бы даже не стала ставить эти пути на сравнение», но не сказал.
– Я могу быть тебе другом, я помогу влиться в жизнь. Но, пожалуйста, давай не будем касаться личной темы. Я бы, наверно, была с тобой, но ведь ты сам понимаешь… Это объективные обстоятельства, тут никто бы не…
– Да я понимаю, не объясняй это всё, – прервал он поток пустых слов.
Винить её он не мог, ведь и правда: 10 лет – это срок. Особенно, когда тебе 18.
– Так ты прославилась, как журналист-правозащитник? – спросил он, раскалывая клешню омара специальными щипцами.
– Ну, что-то вроде того. Не буду вдаваться в детали: да, я освещаю трагедии подобные твоей. Многим удалось помочь.
– А как так получилось? Насколько я помню, в университете ты собиралась стать политическим обозревателем.
– Я просто влилась в это сообщество. В какой-то момент читатели и другие журналисты стали воспринимать меня, как того, кто освещает тему несправедливого суда. Ну и кроме того, она действительно актуальна в России. В этой стране каждый год…