Удивительная пластика движений, четкое ощущение музыкального ритма и незнакомый голос, который завораживал, проникал в душу, увлекал за собой, вел к чему-то неизведанному и печально прекрасному.
Алена Ткач первой пришла в себя от удивления и жестом поманила девчонок за собой. Не спуская глаз с Валентины они дружно попятились и уселись все впятером на мою медицинскую кушетку, тесно прижавшись друг к другу. Они не просто слушали, они прямо-таки впитывали в себя музыку преобразившегося человеческого голоса.
Удивленный не менее своих одноклассниц, я пытался сравнить голос Валентины с голосами других известных мне певиц, которые только мог вспомнить. Толкунова, Сенчина, Людмила Зыкина… и даже из старых: Кристалинская, Бржевская, Мондрус, Великанова, Пьеха… все было не то. Голос, который я сейчас слышал, не походил ни на один из них. Может быть потому, что он звучал в живом исполнении, рядом, он казался мне намного богаче, чище, приятнее голосов известных мне певиц.
Одна песня, другая… Я смотрел на девчонок, видел, как у них наворачиваются на глазах слезы, как слетает с них наносная шелуха приобретенной за годы жизни защищающей от окружающих брони и обнажаются души. Нежные, очень ранимые души хороших людей. У меня самого почему-то то и дело подозрительно першило в горле, но я не осмелился издать ни единого звука. Импровизированное сольное выступление Валентины длилось больше часа. Потом я заметил, что она начинает уставать, и был вынужден прекратить неожиданный концерт.
– Ты будешь помнить свой концерт, Валентина. Свой голос тоже. – приказал я перед ее пробуждением.
Когда я вернул Валентину в обычное состояние, девчата тут же кинулись к ней и, обливаясь слезами, шмыгая носами, бросились ее обнимать. Она стояла среди них, безвольно опустив руки, и ошарашено хлопала накрашенными ресницами. И молчала.
Я проводил странно притихших одноклассниц до дверей и на прощанье сказал дружеским тоном, прежде всего обращаясь к Алене Ткач:
– На будущее запомните, девочки, что это рабочее помещение, а не концертный зал. Так что, прошу впредь без приглашения не ходить.
Дома ко мне в комнату вошла мать и тихонько присела на край моей тахты.
– Вчера вернулся из больницы Миша Верхозин. Сегодня я заходила к ним домой.
– Так что же вы не привели его ко мне, мама?
– Он не хочет. Отказывается. Заявил, что вся твоя затея с регенерацией – бред сивой кобылы.
– Так и сказал?
– Именно так.
Я посмотрел на нее.
– Надо было уговорить. Сказать, что в любом случае он ничего не теряет и положение хуже, чем сейчас, не станет. Да он просто трусит, мама.