Разумеется, любому жителю Та-Кемет очевидно было, что подобное желание никак не могло оказаться исполненным: где это видано, чтобы рядом с сыном самого Гора на троне находился раб-чужестранец, да еще и помилованный им исключительно из жалости преступник. Так рассудили все; но Пентенефре всегда умел удивлять окружающих своими решениями. Кахотеп стал его доверенным слугой и первым настоящим другом – насколько это было возможно для двух столь различных людей…
Не было такого дела, в котором бывший раб не проявил бы всего возможного усердия ради блага царевича; и теперь он принялся за дело, словно не замечая возникшей вокруг всех слуг Пентенефре стены отчуждения и откровенных подозрений. Собрав всех возможных помощников, Кахотеп распределил между ними обязанности: часть отправил вызнавать подробности минувшей ночи, иных – разведывать, что еще случилось подозрительного в последние несколько недель, а особенно – в минувшие сутки. Он сам опросил всех слуг, недавно вернувшихся от следователей; затем еще раз собрал соглядатаев царицы Тии в надежде услышать нечто малозначительное, но ставшее бы первой ступенькой на пути к разоблачению истинных преступников. Всякому зданию нужен фундамент: даже разрушив крышу и стены, нельзя избавиться вовсе от следов строительства, как не раз убеждался он в бытность каменотесом – а после, попав во дворец, заметил, что это правило применимо и к иным сторонам человеческого бытия. Какой-то осколок – пусть тщательно присыпанный песком, пусть вырытый из земли и брошенный поодаль – должен был явить себя; и спустя несколько часов казавшихся бесплодными поисков Кахотеп наконец услышал мельком испуганное лопотание какого-то мальчишки-виночерпия о том, как после допроса начальник дворцовой стражи Хет-хемб приказал немедленно вышвырнуть за ворота дворца одного из слуг покойного владыки – того, что еще вчера прислуживал ему за вечерней трапезой в личных покоях.
Вот оно, сразу же заключил Кахотеп с оживлением хищного зверя, почуявшего добычу. Во дворце избавиться от кого-либо незаметно было не в пример труднее, нежели в городе; стало быть, у того слуги осталось не слишком много времени, и тратить его впустую было безумием. Послав вестника с полученными сведениями в покои царевича Пентенефре, нубиец тотчас отправился в город. Хотел было он взять с собой и крепких людей для защиты от возможного нападения, но передумал: неизвестно, что именно узнал тот слуга, и такая информация точно не должна была просочиться более ни в чьи руки. Кахотеп не был доверчив, а потому предпочел предостеречься заранее.