– Постой, уважаемая, – говорила хозяйка молодая, с печалью отмечая, как свет из окон меркнет в паутинах темных, нарастающих – где же это видано, чтобы родина продавалась? Нет таких сокровищ, нет таких богатств, чтобы душу рода своего заложить во владение чужое. Ни один русский человек себя не продаст ни за камень, ни за монету, ни за что. Ибо есть нечто неразменное.
Рассмеялась ехидно темная женщина, простоту и доброту за глупость принимая.
– Давно уже не та земля, молодушка. Есть на свете остров Армай, не слыхивала? И построили его гордые и отчаянные сыны и дочери, кому жизнь под пятой канонов докучливых надоела. И нет там ни царя, ни старост, ни молодух наивных. Свобода там беспредельная – ЗА-КОНОМ называется.
– Значит, и богов там нет?
– Люди сами себя богами назначили, знают право свое священное – коли не просишь богов ни о чем – закрывают очи великие на деяния твои, не вмешиваются. Так новое племя свободное выбрало нового Спаса себе, покрестилось ему и стало молиться как единственному верному, отвергая все старое. Повыгоняли всех, кто образы старые помнил, а новых народившихся учили верить двум лишь правилам главным: каждый друг другу – волк и сила – главнее всего. И пошла жизнь с тех пор, тебе и не снилось! Творили свободные что душе пожелалось, вопреки всему, против всех, за себя. И росло новое царство, как на дрожжах, вверх и вширь громоздясь. Ширьбезверная, ширьбезпамятная, ширьгулящая, ширьсмутьянная, ширьбеспутная, ширьмужицкая, бабьяширь…
Изумлялась Павлина Куприяновна таким вестям, но помалкивала, давая гостье рассказ закончить.
– Хорошо зажилось мне тогда, так свобода опьянила, что спать перестала, каждый миг хотелось бодрствовать! Везде пляски, везде шабаш, шум и кутеж! Власть в руки свалилась безграничная! Красота и сила мои внутренние везде двери отворяли, любые желания исполняли, и однажды повстречала я судьбу свою. Такого же смелого, рьяного, свободного и сильного! Полюбила его без памяти, – иронично добавила Марлена. – Так полюбила, что подговорила бежать с острова, который все разрастался и мощнел, аж пришлось свободному племени весь лес порубить, реки осушить, все камни выкорчевать, чтобы бараки громадные на ораву такую построить. Всю дичь истребить и на мясо пустить, из их меха одеж нашить, ибо холода начались от пустоши деланной, что покрывался Армай со всех сторон льдиною громадной. В тягость нам стало с армайским обществом жить – про бесПЕЧное пребывание пришлось позабыть и жечь костры беспрерывно. Хоть другим это не мешало свободе беззаботной литься: высилась крепость нового Спаса и волхвов премудрых, потому устроили быт таким образом, что каждый день, словно праздник честной, проходил в пирах да забавах, множилось войско рабское, с коим однажды решили войной пойти на соседние земли, когда свои пашни, завали да зверье в предел кончились. В тот день и решили мы бежать с моим возлюбленным, зачем нам чужая война? И так богатства нажили с верхом: самоцветов, золота да рабов –впору свою слободу отстраивать! Взяли всех, кто волюшку к жизни спустил, распродав имя да душу, и пустились по миру бродить в поисках своего Армая. А отыскавши, поселились царями на нем и зажили целых двадцать лет сладко и счастливо, вопреки и назло предсказанию старосты, – перевела дух Марлена, радостно замечая, как молодая хозяйка холодом синюшним покрывается от рассказов ее страшенных для любого человека православного, чтившего род и мать-землю превыше всего.