– Я – такой дурак, простите, чем я могу Вам помочь?
– Раздеть меня хотите? – посмотрела на меня с прищуром.
При других бы обстоятельствах я бы сказал, что да, но…
– Ну что Вы?! Я оплачу химчистку Ваших вещей, – зачем ляпнул только.
– Не стоит, это тренировочная одежда, не утруждайтесь, – она пододвинулась слишком близко. И я уже не мог отвести взгляда от ее глаз.
– Вы всегда обливаете горячим кофе, тех, на кого потом пялитесь? – заметила она иронично.
– Иногда даже чаем! – парировал я.
Мэгги
И правда, чего ты так уставился? Год смотреть будешь? А я между прочим обожглась.
Я вела мысленный диалог с этим странным парнем.
Такой смешной. И глаза удивительные, на первый взгляд показалось, карие, но присмотревшись, я увидела в них туман. Серый-серый. И сталь. Такой молоденький еще, а смотрит, вроде знает, что у меня не только под одеждой, но и под кожей.
– Давайте меня еще и чаем облейте для полного счастья! И желательно крутым кипятком! – я не посмела отвести взгляд от этих магических глаз.
– Слушайте, да бегите же переодевайтесь, я себе не прощу, если ожог будет сильным, – он наклонил голову набок, как кот, и продолжал меня гипнотизировать.
– Может Вы тогда сойдете с моей ноги?! – в этой суете и не заметила, что он наступил мне на ногу.
– Ой, простите, не имел намерения Вас покалечить! – он скорчился виновато, и отошел на шаг назад.
– Ноги для балерины очень важны, а оттоптав мою, Вы ставите будущую премьеру под удар, – хоть облитые места и пекли, прекращать беседу мне не хотелось.
– Я уже сделал сегодня все, что смог… Идите же и возвращайтесь к нам, я буду очень ждать.
Я проскользнула мимо парня и бросилась в раздевалку, стянула купальник и посмотрела на себя в зеркало. Отделалась легким испугом! Потом переоделась и умылась на всякий случай.
Вот совсем не подумала, как буду выглядеть на фото: даже глаза не накрашены и делать это сейчас уже верх идиотизма.
И чего это я?
Мальчик понравился? Забавный и такой неуклюжий… И милый. Мэг, ты взрослая замужняя женщина, к чему эти рассуждения? Сосредоточься на интервью и премьере!
Я вернулась в комнату, где меня ждали репортеры.
– Я приношу свои глубочайшие извинения, мисс Эндервуд, простите моего коллегу, он – очень хороший фотограф, но слегка несграбен. Не подавайте на нас в суд, пожалуйста! – рыжая девушка сложила руки на груди.
– И не думала, все в порядке, да и с кем не бывает, – я попыталась улыбнуться.
– Вот спасибо! Продолжим? – предложила журналистка, – скажите, Ваши близкие придут на премьеру и как относится семья к Вашему творчеству?