– Я там чай сделал, Ри. Иди попей, я покачаю. Или уснула уже?
Смотрю на бледное кукольное личико Лиззи с горячечным румянцем на пухленьких щечках. И правда. Спит уже. Влажные темные волосики прилипли ко лбу. Аккуратно убираю их, укладывая малышку в кровать. Жар так и не спадает. Сколько уже времени прошло с того момента, как лекарство дали? Час? Тревожно как. Такая маленькая. Врач сказал, что ничего страшного. Но какие они тут, врачи в наших трущобах? Нужно переезжать срочно. И деньги есть. Только разрешение комендант до сих пор не подписывает, тянет. Оборотни не любят из низших секторов выпускать. Где родился, там и живи. Там и умирай. Накрываю племянницу лёгкой простынкой и на цыпочках выхожу из спальни.
– Извини, к чаю не найду ничего, – хмурится Роб, шаря по полкам на кухне, – Я не любитель сладкого, а Кристина…
Замолкает, скорбно поджимая губы. Ему всё не привыкнуть никак, что жена ему теперь и жена вовсе, а её ходячая тень. Все мы надеемся, что она оправится. Два месяца действительно короткий срок. И нам говорили, что некоторые девочки отходили, если их так рано возвращали. Вот только лично этих девочек никто никогда не видел и не знал. Чья-то знакомая знакомой из какого-нибудь далекого города. Истории, чтобы подкормить надежду, не более. Но вера вообще вещь иррациональная. А вера в чудо тем более.
– Да я тоже сладкое не люблю, – невозмутимо пожимаю плечами и накладываю себе третью ложку сахара, – Садись уже.
– Ага, не любит она, – фыркает Роб, расплываясь в мальчишеской ухмылке и на секунду напоминая себя прежнего, – Вот не ври только, Ри.
– И не думала, – улыбаюсь в ответ, – Как на работе?
– Да нормально. Сегодня…
В прихожей скрипит входная дверь, и мы оба оборачиваемся и замолкаем. В дверях появляется мама со странно горящими влажными глазами, а за ней. Я внутренне съеживаюсь, из последних сил пытаясь сохранить невозмутимое лицо. Тусклые глаза сестры безразлично скользят по Робу и замирают на мне, вспыхнув жгучей неприязнью. Я наверно никогда к этому не привыкну. Никогда.
– Кристина вот за Лиззи распереживалась, да, Кристина? – тараторит мама слишком сбивчиво и возбужденно для того, чтобы это было правдой, – Спит она что ли, что вы тут?
– Да, спит, – отвечает Роб глухо, исподлобья посмотрев на жену.
Обмениваемся с ним понимающими взглядами. Мама опять выдает желаемое за действительное. Притащила её силком. Зачем? Только больнее всем делает.
Мама мнется на пороге, скользя растерянным взором по кухне. Кристина уж было разворачивается обратно. Спит и спит, ей это неинтересно, но мать перехватывает её за руку.