Ашер не единственный, кто считает меня монстром. Это мое прозвище в подсознании каждого?
— Я же сказала, что мне жаль, не так ли? — с надеждой говорю я.
— Жаль? Как думаешь, извинение что-нибудь исправит? — она горько смеется и встает. — Ты можешь взять свои извинения и засунуть их в свою тощую задницу.
А потом она стремительно исчезает из поля зрения.
Мои плечи опускаются, когда я наклоняюсь вбок и смотрю на свое отражение в воде.
Кто знал, что за таким красивым лицом скрывается кошмар?
У меня должна была быть цель, верно? Но сколько бы я ни думала об этом, не может быть оправдания причинять боль людям.
Это просто неправильно. Все так неправильно.
Еще одно прекрасное жестокое лицо приветствует меня в отражении, прежде чем он бросает камень в воду, нарушая оба наших изображения.
Я оборачиваюсь и хмуро смотрю на лицо Ашера, которое все еще закрыто авиаторами.
Он когда-нибудь их снимает?
Его широкие плечи закрывают солнце, и его тень падает на меня, как проклятие.
Иззи говорила, что Ашер играл в футбол в средней школе, но, в отличие от своих друзей, он решил изучать международное право.
Почему он отказался от этого сейчас? Мы провели в разлуке три года; с чего бы ему возвращаться именно сейчас?
В нем меньше смысла, чем в моих пропавших воспоминаниях.
— Ты веришь, насколько ты теперь монстр? — спрашивает он с холодной резкостью.
Я складываю руки на груди.
— Я знаю, почему Наоми ненавидит меня. Почему бы тебе не сказать мне, почему ты меня ненавидишь?
— Почему? — он наклоняется вперед, наполняя воздух своим присутствием. — Чтобы ты могла целовать это лучше?
— Конечно, почему бы и нет? — я насмехаюсь.
— Рейна, — рычит он.
Я научилась хитрости, когда дело доходит до общения с Ашером: если я съежусь, он надавит на меня, пока я не упаду, но, если я оттолкнусь, он застигнет врасплох.
С такими людьми, как Ашер, легче справиться, когда их застают врасплох. С ним невозможно конфликтовать, когда у него подняты все стены. Это просто разрушит мою броню.
— Я тоже заставила тебя бросить вызов? — я кладу руку на его футболку, мой голос драматичен. — Тебе не понравилась девушка?
Он хватает меня за запястье и сжимает его в смертельной хватке.
— Прекрати валять дурака, или пожалеешь об этом.
О чем тут сожалеть, когда я уже ненавижу свою жизнь?
Я наклоняюсь ближе и шепчу ему на ухо:
— Покажи мне свое худшее, Эш.