Мэрия Равнограда представляла из себя трёхэтажное здание. На первом была расположена большая зона ожидания с многочисленными диванчиками, стойкой регистрации и парочкой кабинетов. Лестницу я нашла без труда, поднялась на второй этаж и обнаружила там кучу кабинетов, но, идя вдоль дверей, имени мэра так и не нашла, а потому решительно поднялась на этаж выше.
А уже там в самом деле находилось нужное мне помещение — в самом конце коридора, как и полагается. Дверь кабинета градоправителя ничем не отличалась от других светлых и деревянных, разве что табличка имелась, лаконичная и незамысловатая: «Мэр».
В неё-то я и вошла без труда.
Внутри меня не ждало ничего необычного. Стол у большого окна, кресло, низкий жёсткий на вид диванчик напротив, для посетителей, нужно полагать. У правой стены высокие тяжёлые шкафы, забитые книгами и документацией, слева ещё одно окно, а прямо под ним то, ради чего я сюда и шла — диван. Довольно большой, тёмно-синий, на вид очень мягкий.
Едва опустилась на него, поняла, что не только на вид, он в самом деле был комфортным, мягким и вообще… спать хотелось нестерпимо.
Рюкзак я оставила на полу, вытащенный из него плащ свернула и использовала в качестве подушки, устроилась поудобнее и заснула даже раньше, чем осознала это.
* * *
Пробуждение моё было странным.
— Я никого не принимаю, — шептал кто-то негромко, но очень решительно.
— Но господин Лотрек, — растерянно отвечал кто-то другой, не так тихо, — но мне назначено…
— Людвиг, — мэр на шипение перешёл, — какое «назначено», когда у меня тут жена спит?!
Жена?!
— Жена? — Изумился и таинственный Людвиг. — К-как жена?
Вот мне тоже было до ужаса интересно, я даже глаза открыла и на мужчин взглянула. Они моего пробуждения не замечали, но ничуть не смущённый градоправитель всё же внёс в ситуацию корректировки:
— Будущая.
Людвиг, полноватый мужчина с сединой на висках, оказался весьма догадливым мужчиной и протянул удивлённо-скептическое:
— А-а она знает?
— Узнает, — серьёзно заверил мэр.
Прозвучало… угрожающе и жутко очень.
Мужчина, которому назначено, растерял остатки своей уверенности и все аргументы и не придумал ничего лучше, как бросить на меня беспомощный взгляд.
При виде не спящей уже меня на его морщинистом лице отразилась неподдельная радость, сообразил, видимо, что раз уж я не сплю, то он может с мэром и побеседовать, как и собирался.