— Грозова так Грозова, — я кивнул, усаживаясь на стул.
— Ты не заболел, Мих? — Марк однобоко улыбнулся. — Как-то слишком просто согласился.
— Ты должен понять, что такое ответственность.
— Дело не в этом, — поджав губы, вздохнул. — Ты хочешь загрузить меня делами, чтобы не мешал тебе трахать Роксану. Яйца гудят? Да, Мих?
— Никому не позволю так со мной разговаривать! — я вскочил со стула и прижал младшего к кровати.
Каждое слово Марка, как хорошо заточенный нож вошло мне в печень. Именно в этом органе он у меня засел, со своими закидонами.
— Решил меня прикончить? — брат даже не пытался освободиться. — Дава-а-ай! — его губы растянулись в злой улыбке.
Он бесил меня, зная, что не причиню ему серьёзного вреда. Семья и стая для меня — святое.
— Займись делом и не попадайся мне на глаза, — тяжело дыша, отпустил засранца. — Узнаю, что снова вертишься возле дикарки…
Хотелось плюнуть под ноги, да ковёр у мелкого в спальне дорогой.
— Пусть Роксана сама выберет, — он зло посмотрел на меня.
— У тебя мозги поплыли, сосунок! — заорал и дал кулаком в стену. — Дикарка никого выбирать не будет, — убавил громкость, замер, глядя на трещину расколовшую лакированную деревянную панель. — Дикарка здесь, чтобы помочь моей дочери, твоей племяннице… — я выпрямился, одёрнул рубашку. — Сегодня ты поведёшь охоту.
— Но это целая неделя! — на лице брата за мгновение сменилось несколько эмоций. — Понятно… Сплавить меня решил.
На охоту стаю мог повести только вожак или второй волк после вожака. На этот раз поведёт Марк — без вариантов. Отказаться от священного долга он не мог.
— Думай, что хочешь, — рявкнул, направляясь к двери. — Я не вечный, — остановился у порога. — Учись быть лидером.
— Пообещай, что не прикоснёшься к Роксане, — в голосе младшего скрежетал металл. — Пообещай мне, Мих...
Я молча вышел из комнаты.
***
Мы довели бардак в детской до совершенства, было весело. На время позабыла, что играю с оборотнем, но Лоу напомнила. Не успела я отойти от игры со щенком, а передо мной уже стояла девочка с чёрными кудряшками.
Начался мой персональный ад.
— Мам! — взвизгнув, Лоу повисла у меня на шее. — Ты пришла, мам!
Обняв малышку, невольно вспомнила своё детство — мать родила меня, но так и не смогла полюбить. Отец много работал, почти не появлялся дома, а она прекрасно чувствовала себя в роли домохозяйки. Правда, хозяйничать она не спешила. Весь день сидела на диване перед теликом с сигаретой — в одной руке, банкой пива — в другой. Папа говорил, что у неё депрессия, даже заставил сходить к психоаналитику. Ничего не изменилось.