– Я умираю? – сжав его руку, что было сил, спросила она. Но ответа не дождалась – снова вскрикнула. Ее ломало. – Я… люблю… тебя… – последние слова были сказаны в агонии перехода, слабым голосом, но в наступившей тишине их услышали все.
– Не умрешь, я не позволю! – Эрик рванул ткань корсажа и нижней блузы, окровавленной, почерневшей. Он выхватил кинжал и, поцеловав его, вонзил в рану, пробивая насквозь.
Алира завыла и затряслась в судорогах.
– Что ты делаешь? – рванулся к ним Брайн, но его удержали, призывая не мешать твориться очищению.
Она продолжала кричать, а Эрик проталкивал в нее силу, пока черные змеи, бежавшие под кожей, не начали бледнеть и края раны снова не стали красными. Алира стала чиста от черной смерти, но жизнь все равно утекала по лезвию ножа. Каждая капля, упавшая на землю, забирала ее время. Кровь хлестала из груди, алая и живая, но это все равно смерть. Эрик погладил смоляные кудри, взмокшие от страданий, и приник к бледным губам, делясь со смертной самым сокровенным, что есть в его магии. Отдавая ей свою благодать, разделяя с ней тысячелетия и эпохи мира.
– Перевяжите ее, – встал, покачиваясь. Алира впала в беспамятство, но больше не была бледна и холодна.
***
Алира с трудом разлепила веки, сбрасывая оцепенение глубокого сна, и уставилась в незнакомый потолок. Лепнина изображала сплетенные ветви могучих деревьев. Красиво. Ощущение, будто спишь в безмятежном лесу. Только, где она? Где спит?
Приподнявшись, Алира оглядела незнакомую спальню. Богатый, бледно-зеленый с золотой вышивкой полог, широкая дубовая кровать стояла определенно на возвышении, красивый резной столик с настоящим зеркалом, кресло со спящей в нем Галандиль… Стоп. Галандиль?! Алира потерла виски, пытаясь вспомнить, что с ней произошло. Сражение и попытки добраться до Эрика, жгучая боль в груди и шипящий бес. Дальше сплошной туман, тени и шепот. А еще – огонь в ране. Страшная боль во всех членах и беспамятство. От напряжения заболела голова, и Алира откинулась на подушки. Инстинктивно коснулась раны – и ничего не произошло.
Алира рванула ворот рубашки, обнажив плечо и грудь. Кожа гладкая и чистая, никакого намека на шрам и тем более кровоточащую рану. Невероятно! Сколько же длился ее сон? Что вообще произошло? На этот вопрос ответ желательно получить немедленно!
– Галандиль! – позвала негромко. Молчание. – Галандиль!
Наставница взглянула на нее вяло, словно ей тяжело было очнуться. Вероятно, она долго не спала нормально, сидела возле постели раненой.
– Не кричи, пожалей мои чуткие уши.