Я несмело провела пальцами по вечерним платьям. У меня таких никогда не было, но такие носила мама. Утонченные и изысканные, яркие и сексуальные, призванные подчеркнуть ослепительную красоту хозяйки. Отец любил хвастаться ее внешностью и выставлять на показ, чтобы мужчины слюной захлебывались от одного взгляда на его собственность. Неужели и меня они преобразят? Смогут ли тряпки из тени сделать роковую красавицу?
Глухой шум привлек внимание, и я схватила шелковый халат, откладывая в сторону спортивный пиджак Марка.
– Мисс, – улыбнулась мне симпатичная женщина испано-мексиканской внешности. Она была старше меня лет на десять и смотрела понимающе: она определенно знала для чего я здесь, поэтому о репутации можно не беспокоиться – ее уже нет. – Меня зовут Сальма, я буду помогать вам во всем.
– Миссис, – по привычки поправила я, но, заметив короткую улыбку моей новой помощницы, которую та спрятала в складках губ, согласилась: – Пусть будет мисс.
Возможно, здесь я почувствую свободу от ненавистного брака.
– Мисс, вилла в вашем полном распоряжении. Мистер Нортман велел исполнять любое ваше желание. Вы здесь хозяйка.
Даже так… Ладно, проверим.
– Любое желание, – задумчиво проговорила я. – А если я захочу вернуться в Штаты?
Сальма осталась возмутительно спокойной, даже глаз не потупила, объявив:
– Вы не захотите отсюда уезжать. Здесь рай.
Я не выдержала и улыбнулась. Когда я вернусь в Палм-Бич меня ждет чистилище, не меньше! Поэтому не буду туда торопиться!
– Перед ужином я хотела показать вам дом и сад…
– Ужином? – зевнув, нахмурилась я. Спасать хотелось очень, но светло, как днем. – Буду благодарна, Сальма, только сначала переоденусь.
– Как прикажите, мисс. – Она замялась, затем подошла к моим вещам, валявшимся на полу, и с извинением произнесла: – Мистер Нортман дал четкие указание относительно одежды, в которой вы прибыли.
Да, я помнила: он собирался ее сжечь.
Когда Сальма ушла, я задумчиво оглядела свою новую спальню: комната выполнена в форме пятиугольника с огромной кроватью, вазами, наполненными тропическими цветами, и ярким мозаичным полом. Двери на террасу распахнуты, и даже слышен ласковый шелест волн. Я даже ущипнула себя, не веря в реальность происходящего. Стало больно – значит, это не сон. Вот только хорошо это или плохо, пока не ясно.
С моих губ сорвался нервный смех. Марк похитил меня, чтобы наказать отца. И по иронии судьбы он его в самом деле накажет: не потому что меня любят, а потому что забрали собственность Гордона Берроуза.
Хотел ли Марк поквитаться лично со мной? Не думаю, но для достижения цели точно пойдет на все. Это я прочитала в его глазах, в решительности, с которой он определил мою участь. Не знаю, что произошло за эти пять лет – помимо гибели Грея, естественно – и вряд ли со мной будут откровенны, но чувствую: отец задолжал, крупно задолжал, задолжал самому дьяволу. И расплачиваться будет всем, что имеет.