– Что это? – запустил руку между ног и ухватился за гладкую полоску. – Я говорил: со мной никаких трусиков, – агрессивно дернул, разрывая изящный шелк.
Мелена ахнула от неожиданности, вздернув голову, глаза свои ясные распахивая.
– Марк… – успела выдохнуть, когда я, оставив прелюдии, грубо вошел в нее, протаранив дырочку. Игры в проститутку не прошли даром – внутри она была приятно влажная, теплая и тугая. Ствол скользил легко, наслаждаясь сладостным трением. Это могло быть приятно нам обоим, но я слишком жестко вколачивался, не утруждаясь сглаживать резкость. Странное чувство злости владело мной: хотелось растоптать свет в ее глазах. Не надо меня любить! Пусть знает, что у меня внутри нет никого, кому можно отдать сердце. Так будет лучше для нас обоих.
Мелена, закусив губу, прикрыла глаза, и я все же умерил сумасшедший ритм: резкие толчки сменились медленными плавными покачиваниями. Я не стремился сделать ей больно, но все еще хотел наказать за то, что она такая… Такая охренительно притягательная. А ведь мышью была, на которую и встал не сразу. Хотя вру, встал. Встал и до сих пор насытиться не мог.
Раз мышка полюбила игры, я тоже решил поиграть с ней: выскальзывал до конца, два-три раза вставлял лишь головку, а потом резко на всю длину загонял, со шлепком, вжимаясь в истекающую соком промежность.
– Погладь себя, – подтолкнул, запав взглядом на искусанные губы. Они мягкие и одинаково кайфовые и на члене, и если по старинке, рот в рот. Я так ее и не поцеловал, а она так и не приласкала набухший клитор. Скромная мышка-малышка.
Я потерся членом о вторую дырочку, чуть надавливая и увидел, как она вся сжалась, молчаливо протестуя против этого вторжения. Потом. Позже обязательно покажу ей, что это может быть даже приятно, а сейчас:
– Трогай! – приказ грубее, выходя на финишную прямую. Я мог бы сам приласкать ее, но хватит краснеть и смущаться. Это ведь естественно между любовниками. – Я ведь бесстыжую шлюху заказывал!
Мелена воинственно дернула головой и запустила руку между нашими телами. Она не отводила от меня глаз, даже когда дыхание сбилось, предвещая скорую разрядку. Во взгляде вызов, а внизу пожар. Мне самому жарко невыносимо стало. Люблю, когда женщины по-настоящему кончают.
– Стони, не сдерживайся, – продолжал требовать, вбиваясь судорожно, бедра ее стискивая грубо.
– Ах… – выдохнула она, активно работая пальчиками. Я остро ощущал, как влагалище сокращается и сократился вместе с ним, вжимаясь в щелку так, что не оторвать. В тонкую шею впился животным поцелуем. Хотел в губы, но я же мышку наказываю, да?