– Скучаешь, красавчик?
Я оторвал глаза от еще четырех шотов и взглянул на нарушительницу внутреннего монолога. Подтянутая аппетитная брюнетка, слегка навеселе, но не лишенная привлекательности. Симпатичная, да? Да ведь? Это я у члена своего спросил. Молчит предатель, даже не шелохнется. Ушел в глубокое подполье.
– Скучаю, – отозвался я, собираясь уйти в загул. Если ствол меня не поддержит в желании потрахаться «на стороне», то хотя бы напьюсь в приятной компании.
Я показал бармену, что девушка пьет со мной – бутылка со всеми прибамбасами для отменной пьянки оказалась перед нами.
– Я здесь с друзьями, но они меня бросили…
Она что-то говорила, но я даже имя не удосужился запомнить, мозг блокировал информацию, насыщаясь исключительно мексиканской водкой.
– А сказку на ночь мне расскажешь, детка? – прервал белый шум, в котором пребывал последние полчаса.
Она улыбнулась соблазнительно, плечом повела, кокетливо лизнула ладонь, соли насыпала и мне протянула. Это что, ритуал такой?
Я на руку глянул, затем на девушку, и снова на руку. Блядь, какого хрена я вообще здесь делаю?! У меня шикарная вилла на побережье, в которой спит роскошная женщина. Женщина, которую я всю могу вылизать с ног до головы и кайфануть от этого. Девочка с глазами неба.
Я был практически трезв и почти с первого раза одолел вход в гнездо своего понтового «Ламборджини». А где еще понтоваться, если не на Кайманах?! В спальню вошел, чертыхнулся, налетев на что-то.
– Вав-вав! – встрепенулся хвостатый недруг мой.
– Заткнись! – рыкнул на него. Весь дом перебудишь, блохастый мешок на ножках. К постели подошел и охренел. – Не понял? – на Никки посмотрел: – Хозяйка где? – Он, тявкнув на прощание, махнул хвостом.
Сбежать она не могла, да и чувствовал я – не стала бы. В саду стрекотали цикады, а скорый рассвет разогнал звезды, но темно еще было. Я пошел к морю, издали разглядывая молочную дымку, зависшую над водой.
Мелену заметил не сразу. Она куталась в бежевый плед, сливаясь с песком. И чего ей не спится? Я одним рывком сгреб ее в охапку и, повернув, жадно поцеловал. Она вкуснее текилы.
– Пусти! – взбрыкнула моя лошадка, отталкивая. – Уходи туда, откуда пришел!
Ревность?! Ну ничего себе! За ревность я не платил! Но мне польстило, конечно.
– Там не было того, что мне нужно, – шепнул, разводя полы пиджака. Мой, что ли? Прихватывая губами напряженный сосок. Я был слишком пьян, чтобы сдерживаться и слишком нуждался в ней, чтобы ставить на место. Мелена – никто, чтобы отчета у меня требовать. Это она моя. А я ничей. Звучит, хреново, кстати.