Пейте на здоровье!
Сегодня с утра поймала начальство, сказала, что мне нужен выходной. Пришлось объяснять синяк. А что там объяснять — устаю так, что ног не чую. Вот и упала.
Конечно, в разводе. Двое детей, нет мужа. Наверное пью и гуляю? Слава Богу, по мне непохоже. Так что поверили или нет, что упала, не знаю. Ничего не сказали. Но дали отгул.
Придётся мне, правда, весь день работать тридцать первого. Что делать, я привычная. Премию начальник обещал хорошую, и я не смогла отказаться. Кое-что прикупить надо, деньги нужны. Пётр обещался помогать, но не кажет глаз.
Утро началось бодро. Покупатели шли. Настроение у всех предновогоднее, вовсю начали поздравлять. С наступающим, с наступающим. А если не они меня первые, так я их. Обязана, можно сказать. Клиентоориентированность. Улыбаюсь, поздравляю, желаю хорошего дня и заходить ещё. Маска по самые глаза натянута. Тональный крем наложила вплотную под нижнее веко. Видно что или нет — не знаю. Да кто бы там особо присматривался? Все сейчас в телефонах, все на бегу.
Про детей опять задумалась. Лешка что-то про стенгазету говорил. Я ещё спросила у него — их что, до сих пор в школах рисуют? Спасибо, хоть на дом не выдали сделать. Сказала, что игрушки для украшения бить не буду. Сын не понял. Объяснила, что раньше для украшения стенгазет били ёлочные игрушки, мешали с прозрачным клеем и наносили поверх рисунка — чтоб блестело.
Мой умный ребёнок спросил — а можно ли порезаться? Чуть не ответила, что в смеси с клеем нет. Теперь уж точно так не делают. Небезопасно, да и игрушки все пластиковые.
Так в своих мыслях и работала. Улыбалась покупателям, готовила латте, капучино, чай с шиповником, и, конечно, раф. Иногда и брусничный морс брали, но всё больше заказывали горячие напитки.
И вдруг я услышала его. Очередь собралась, как назло. Народ стоял у витрины, выбирал сладости. Обеденный перерыв. Наплыв покупателей. И он. Я узнала по голосу, потом уже подняла глаза.
— Мандариновый раф, пожалуйста! — стоит, смотрит на меня и улыбается. Явился, видите ли, герой моих сегодняшних грёз.
— Здесь или с собой? — спрашиваю, а руки ходуном ходят. Вдохнула тихонько, чтоб успокоиться, замерла перед бумажными стаканчиками.
— С собой, — отвечает, а голос нахальный, как обычно. Но смеющийся. Этот чёрт умеет.
— Хорошо, что нибудь ещё? — спрашиваю, начиная готовить Паше Птолемееву кофе.
— Да. Я передумал. Сделайте два.
Я кивнула ещё раз, опять спросила:
— Два мандариновых рафа с собой. Больше ничего?
— Твой телефон.
— Как вы сказали? — опять подняла на него глаза. Довольный, чёрт, стоит, глазеет на меня.