Как раз в тот день, когда я собирал последний вариант этого текста, случился чат с одной малознакомой по поводу её статьи о необычных местах Рима. Я сетовал на то, что этот замечательный мини-путеводитель совсем не к месту в том московском журнале, где он опубликован. Другое дело, если бы он попал мне в руки именно там, на Испанской лестнице с призраком Одри Хепберн, и именно тогда, когда… Но сказав так, я вдруг понял, что сама наша беседа с этой девушкой – и есть та магическая связь. Мы находились в разных городах, ни разу не встречались и не знали друг о друге ничего, кроме общего интереса к Другому Городу, который моментально соединил наши летучие дома, наши домашние страницы. И кстати, очень подходящий термин: «я сетовал…»
Ей-богу, для этого необязательно сходить с ума, дружить с занудой Борхесом, пить ведрами матэ или работать переводчиком в ЮНЕСКО. Так, легкое движение, доступное любому, кто читает эти строчки. Ведь это только у них там, в квадратно-гнездовом реале, раскиданные по миру вещи кажутся далёкими друг от друга – модели для сборки, которые якобы никак не собрать.
Но мы-то уже не там, а здесь. А здесь это называется – просто плохой канал. И нужно лишь попробовать законнектиться снова после полуночи, а лучше вообще под утро, часов в шесть. И желательно, чтобы на улице шёл дождь, он отлично фильтрует наводки. И не надо загружать свою тачку второстепенными задачами, ведь вам понадобится вся оперативка.
Иногда я действительно вижу этот город целым. Глупо даже говорить, что там высокие тротуары, начало осени, и море как раз за тем углом, где всегда открыто идеальное кафе.
И в такие дни мне не хочется просыпаться.
Юлька стояла у лифта, но со спины я не узнал её, да и вообще не туда смотрел. В руках у меня был свёрток с пирожными, я бегал за ними в кафешку соседней общаги; этот свёрток я и рассматривал, прикидывая, хватит ли пирожных на всю нашу компанию.
Лифт открылся, она вошла первой, обернулась – и мы одновременно выдохнули «ха!» и «о!». Потом оба сказали «привет», она чуть дольше растянула последний слог. Глаза её сияли.
Не знаю, какие глаза были у меня. Мы расстались год назад, я считался пострадавшим. В последнюю нашу встречу она откровенно тяготилась моими претензиями, смотрела в сторону, и в конце концов сказала, что хватит нам уже. И вот теперь, прямо напротив, в тесном лифте, та же Юлька улыбается, чуть склонив голову набок, и её распахнутые глаза снова смотрят на меня так, словно мы впервые встретились и только сейчас всё начнётся…