В холодильнике лампа горит,
Доброты пломбирчик растает,
Кот мурлыка зло промолчит.
Растрясти это можно будильником,
С колокольцами, а ну их всех,
Завершить диалогом с рубильником,
Отрубающем напрочь сопли утех.
Да груба, упрямость толкований,
Тонкости, душевности разлук,
Разноцветности в печали маний,
И драм неодолимых ржавый крюк.
Так и хочется на всю катушку,
Несчастье слабостью залить,
Истыкать тряпицу-игрушку,
И на луну задумчиво повыть.
Ууууууу… какой- то резонанс,
Услышанного мчится бумеранг,
Но бледности оттенки лишь аванс,
А дальше, великомученицы ранг
И добрая возможность выдать опыт,
Когда раздвинется закат.
И загремит печалей топот.
Ночь урча подтягивает Землю,
Коготками нежными заката.
Гулу замирания я внемлю,
Нега за смирение оплата.
Ветерок нашёптывает сказку,
Колышет занавес чудес,
Сейчас откинет счастье маску,
А там чащоба, дикий лес.
Звериный вой и перепуганные птахи,
Оголодавший похоти прыжок,
И горловые бульки, страсти ахи,
И робенький рассудства голубок.
Порхает над ослабшим телом,
От истин весточку принёс,
Ты доказал желание делом,
И тьма теперь как верный пёс.
А там звезда меж облаками,
И лунное желе намазано на снег,
Балует нас усталость снами,
Журчащими как воды тёплых рек.
Провалы жаркие сознания,
И мерный шёпот ласк опавших,
И божества в распахе одеяния.
От нас в нирвану убежавших.
А вот и хвост цепляя фонарями,
Рассвета полумрак метёт,
Глаза вдруг станут вратарями,
Мяч солнца в нас несёт.
Тёмной ночью, под посвисты вьюги,
На холодный кусок луны,
Завоет не то, что волк без подруги,
А и черти, что от пекла красны.
Одиночество, благо уставшим,
Отупевшим от чьих-то забот.
Радости встречи отдавшим,
Чтоб заткнуть не смолкающий рот.
А давно воспринявших обеты,
Молчаньем встречать новый день,
Поражают, как громы приветы,
Мира красок за стеною как тень.
Никто один по доброй воле,
В своём дому не станет проживать.
С тоскою петь о горькой доле,
И яркий день, на ночь менять.
Пусть по ночам и кружатся виденья,
Порхают бабочками возле головы.
И дней далёких привидения,
Снимают шляпки, улыбаются, увы.
Пластинка-ограниченный ресурс,
Не будет шлягеров в ней новых.
И постоянный там по кругу курс,
А лики, барышнь чернобровых.
Нет, одиночество не дома,
В душе живой, насильно обитает.
На рваную рану пролома,
Как пластырь оно прилипает.
Одиночество как наказанье.
И как выбранный символ наград.
Опьяневшего ветра качанье,
Разбивший, теплиц стёкла, град.
Луна и волки, холод вьюг,
Озноб минувших унижений,
И всё смирить, за поиск рук,
Прикоснуться к ним, верх наслаждений.
Господи, а где ж она?
Где она, любовь моя,
Она сейчас совсем одна,