Да есть эфир сердечных дел.
Антены цветом, созревши, распускаются,
Там каждый бесконечно смел.
Не глядя, как в пламени купаются,
Да это близко к подключению,
Всех дел и милостей богов,
Они и сами замирают в нетерпении.
В смиренность там прочерчен ров.
Тут перед входом разуваются,
Срывают с душ ежей, броню,
И бесконечно удивляются,
Да тут же я весь мир храню:
Сказал с улыбкой наш создатель,
Да я тишь не выношу,
В застое плесень тешится,
Но безразмерно не кошу.
На чувствах всё и спешится.
Тут вам за всё, моменты вдохновения.
Отгул за вечные мучения,
Добра с добром учебные сражения,
И на весь путь воспоминаний бдения.
Который век, седовласый мужчина,
Взгляд пытаясь поймать всё грустит.
Поумнел он, в том и причина,
Смотрит грозно, а в сердце дрожит.
Полон мир красотою и зрелостью,
Мечты формами яви живут.
Не наполнен тут разум смелостью,
Чудеса как-то мимо плывут.
Широка полоса впечатлений,
Грусть разглажена судеб катком,
Эта страсть, смеющийся гений,
Рвёт и режет покой как ножом.
Незнакомка, промелькнувшая бликом,
Лунного света на глади реки.
Оттолкнулась филина криком,
И в память нырнула, оставив круги.
Можно старым подругам с улыбкою,
От ворот поворот, пусть идут.
Самому же, тропиночкой зыбкою,
За силуэтом, в мир тонкий, где ждут.
Незнакомка, то что случилось,
Маленький, звонкий хрусталик звезды.
Льдинка от солнца в воде обломилась,
В вечном цветении надежды сады.
Любовь рождалась медленно и трудно,
С гордыней, самолюбием борясь,
Теперь же улыбается так чудно,
Спокойствием и радостью делясь.
На улице снег и даже метель,
Я пошёл покурить, она стелит постель.
Одуванчик снежинки приземлился с небес,
Гляжу на ботинки, где он мой бес?
Не я господь, не я творил,
Усмешку над собою.
Живое пополам делил,
Что б мучилось тоскою.
Но я усмешке улыбнулся,
И данное как должное принял.
Свободы шарик тихо сдулся,
Я ласково тебя обнял.
Годится ль требовать награды,
Поверх того что дали так.
И городить себе преграды,
Ища беды коварной знак.