– Ибо, ибо!
– Не за что.
Я присел к себе. Сон пропал начисто. Когда мои глаза покорно свыклись с пробуждением, я оглядел всю палату. Спят. Ну как от такого крика можно было не проснуться? Не понимаю. Или делают вид, что спят. А что, очень даже может быть, на них это похоже. Уже не в первый раз.
Вообще я заметил, что помогать беспомощному старику никто не спешил. Нет, понятно, что на это есть медсестры и санитары, но когда живешь рядом, происходят такие ситуации, что можешь помочь и ты, так оно быстрее и проще, и ничто от тебя за это не убудет. Чашку, например, за него унести, а не ждать, чтобы она стояла до ужина, или всю ночь до утра, пока за ней не придет кормилица из следующей смены, одеялом накрыть, если сползло, или вот как сейчас кнопку нажать. Да подобных ситуаций миллион. Интересно, сколько бы они так лежали, слушая его крики, если бы не я?
Зашла медсестра и, уперев руки в бока, встала возле Вениаминыча, который, продолжая издавать нечленораздельные звуки, показывал себе куда-то в район паха. Тяжело вздохнув, она, закатала рукава и, бормоча что-то себе под нос, начала менять ему подгузник.
Зачем я помогал ему? Я долго копался в себе, ища причины и пытаясь найти ответ. Наличие массы свободного времени и природная неудовлетворенность собой позволяла мне это сделать.
Так для чего же? Чтобы помочь? Чтобы показаться лучшим перед другими?
Нет.
Перед самим собой. Чтобы почувствовать себя значимым и показать себе, что ты еще чего-то стоишь на этой земле.
Что это – благородство или чистой воды эгоизм?
Ответа на этот вопрос я пока не нашел.
– Ибо! Ибо!
Медсестра ушла, а Вениаминыч лежал и, улыбаясь, смотрел на меня.
– Й…й… й иной…
– Что? Я тебя не понимаю, ложись спать.
– Й… й…ой, – он часто дышал, а лунный свет озарял его покрытое потом лицо – й… й… шиной. Нельзя одной машиной.
Последние слова громыхнули так ясно и четко, что меня хватил озноб. О чем это он, совсем из ума выжил. Поспать уже точно не получится. Дрожащими руками я вытащил из кармана часы – скоро рассвет.
– О, а ты чего не спишь? – в палату зашел Гера.
– Не спится. А ты где был?
– Курить ходил.
***
Opium кружил голову так, что мне хотелось закрыть глаза и окунуться в него целиком, растворившись там без остатка. Восточные пряные нотки хоть и казались мягкими, но в них чувствовалась скрытая сила, и стоило лишь немного расслабиться, как они сбивали с ног. Я конечно не знаток женских духов, но почему-то мне кажется, что такой парфюм предназначен не для работы. Ну, или для другой работы. Хотя почему бы и нет – пусть лучше так, чем вдыхать этот зловонный запах лекарств.