Всем нам дана совершенная форма. Но нам дана и свобода выбора. И что же мы выбираем? Что же мы делаем с нашей совершенной формой? Я спросила, разве всем нам дана одинаковая форма? По тому, что я вижу – глазами и не только, – форма у людей очень разная. Юлиус тут же спросил меня, а уверена ли я, что я вижу ту форму, что дана, а не то, насколько мы ее сумели или не сумели воплотить, и… и я не нашлась, что ответить.
Он сказал, что в людях еще так мало от нового, настоящего человека. И что, пока этот человек в них спит, нет другого выбора, кроме как заставить их денно и нощно стучаться в двери Абсолюта. Но принудить их к этому суровым законом и полицейской дубинкой не получится. Если и можно этого добиться, то только, показывая, как это надо делать. И Партия, которая сама состоит из массы этих спящих людей, вряд ли сумеет подать им такой пример. Так что Партия на самом деле – это не выход. Что же тогда? – спросила я. Он пожал плечами, а потом я впервые от него услышала слово «орден».
«Ordensstaat» – поразмыслив, сказала я.
Посмеиваясь, он предупредил, что если мы хотим сохранить наши отношения с евреями, то нам не следовало бы говорить о политике на немецком языке. Я спросила, собирается ли он учить идиш. Скорее уж иврит, предположил Юлиус. Вдруг тогда он лучше разберет, что говорит тот голос, свыше?
Легли спать. Обессиленная после нашего подъема, я отключилась почти сразу. Помню, когда я засыпала, Юлиус все еще сидел и смотрел на огни ночного Выжграда далеко внизу.
Смешанные чувства. Как же так? В основе Ордена лежит не вера в величие человека, а, наоборот, недоверие человеку? Но Орден и его всевидящее око служат тому, чтобы поддержать нас и помочь нам! Разве помощь и недоверие не противоречат друг другу?
Я знаю: есть только один человек, который может помочь мне в моих сомнениях. Сам Председатель. Я вчера запросил разрешение на личную встречу с Председателем Юлиусом. Ответ пока не пришел.
В 1993 г. в церкви первоверцев стал распространяться культ Председателя Юлиуса как посланного Всевышним Государя-охранителя. Ни тогда, ни впоследствии Председатель Юлиус не высказывался в поддержку этого культа, но и не осуждал его. Похоже, что он с самого начала разделил себя как живого человека и себя как объект культа. Примерно с этого времени, не смотря на продолжающуюся активную работу в должности Председателя правительства (уже дважды переизбиравшегося), его публичная деятельность начинает сокращаться, и постепенно сводится почти исключительно к телевизионным обращениям и печатным публикациям, которые всякий раз находят живой отклик в сердцах наших граждан.