– Незаконное лишение свободы является уголовно наказуемым деянием. Вы нарушаете закон.
– Здесь закон блюду я, поэтому, как сказал, так и будет.
– Вы – полицейский?
– А то ты не знаешь? – он вновь раздраженно скривился.
– Теперь знаю. Но не понимаю, как Вы, будучи полицейским, можете преступать то, за исполнением чего обязаны следить.
– Ты лучше, чем о моих обязанностях мне намекать, о своих вспомни!
– Я должна сделать доклад на научной конференции, но в результате Ваших неправомерных действий выполнить свои обязательства на данный момент не могу. А больше у меня никаких обязательств ни перед кем нет.
– Как это нет? Ты – мать и моя жена! И я заставлю тебя вспомнить об этих обязанностях!
– Я – не Ваша жена.
– Да неужели? Не моя? – он, стремительно склонившись, резким движением задрал брючину на её левой ноге. – Откуда у тебя этот шрам знаешь? Хочешь, выписку и рентгенограмму твоей ножки покажу? А потом проведу дактилоскопическое сличение твоих пальчиков и пальчиков мамы моих девочек, которых у меня на всех вещах немеряно осталось. Хочешь?
– Конечно же хочу! Проведите все это! Может хоть тогда Вы, наконец, поймете, что я не Ваша жена. И я прекрасно знаю, откуда у меня этот шрам. К Вашей жене он никакого отношения не имеет. Я в лаборатории упала.
– Так сильно, что в кость Вам вставляли штифт, а потом еще накладывали швы?
По тому, что обращение к ней Брюс сменил, Мила поняла, что сумела заставить его начать сомневаться.
– Ну да… А что?
– А Вас не удивляет, что я знаю об этом?
– Если Вы узнали даже имя моей воспитательницы, то что Вам мешало узнать и об этом…
Он тяжело вздохнул, сел рядом, а потом осторожно коснулся руки, и тихо проговорил:
– Лу, у Вики Грей не было воспитательницы… Она долгое время воспитывалась в интернате, и вряд ли могла об этом забыть, даже если впоследствии очень сильно увлеклась наукой… Так что прекращай… Я все равно не отпущу тебя, чтобы ты не говорила и не творила. Поэтому давай по-хорошему. Прошу тебя.
– Каждый понимает под словом «воспитательница» свое… – иронично усмехнулась она.
– То есть ты продолжаешь настаивать, что ты – Вики Грей. Хочешь, чтобы я тебе допрос о её детстве и отрочестве устроил? – на лбу его собрались раздраженные складки.
– Я не настаиваю уже ни на чем. Я поняла: Вас не переубедить, Вы не слышите никого, кроме себя. Что ж, дело Ваше, и сила сейчас на Вашей стороне. Хотите считать меня своей женой – считайте. Переубеждать Вас больше не буду. Только от меня не ждите, что я Вас своим мужем считать стану, а Ваших детей – моими собственными детьми. Вы можете считать меня умалишенной склеротичкой, стервой и тварью, забывшей страх и совесть, бить, запирать в подвал… только не даст Вам это ничего. Я все равно не смогу полюбить ни Вас, ни Ваших детей… Да и не добиваются любви кулаками и силой…