Да что это нашло на меня? Незнакомая деваха, особых симпатий у меня к ней быть не должно, но так и хочется закрыть её ото всех потенциально опасных людей. То есть вообще ото всех. И что-то такое мерзкое шевелится внутри – будто склизкие щупальца страха, стыда, вины. Воспоминание о прошлом, о совсем других ситуациях, но они настолько похожи, что прежние чувства оживают со всей яркостью. Как будто я по-прежнему там – в том далёком прошлом, когда не мог защитить ни себя, ни кого-либо другого.
Зыркнув по сторонам – непосредственной угрозы нет, – решаю всё же остаться рядом с её койкой. На всякий случай.
Тем временем Като уже сноровисто зашивает ногу. Девчонка иногда морщится, однако не отвлекается от своего занятия: бросая короткие взгляды то на одного, то на другого из присутствующих в комнате, осторожно подтягивает упаковку печенья выше, к своему животу.
Её рука выглядит непривычно: на пальцах нет ногтей, только ровная кожа.
«Можешь показать ладонь?»
Розамунда косится настороженно, но затем всё же вытаскивает вторую руку из рукава кителя и растопыривает пальцы. На подушечках нет папиллярных линий, они ровные и явственно выступают над поверхностью. Слегка отливают влажным. Полагаю, вполне похожи на источник отпечатков, которые мы нашли на стекле.
«Такие маленькие руки. Удивительно, как ты забираешься так высоко».
Она пожимает плечами и снова принимается бродить взглядом между жёлтой упаковкой в своих руках и сосредоточенным лицом Като, которая склонилась над раной. Не делая попыток открыть и поесть. Просто держит печенье и опасливо смотрит на медичку: словно ждёт, когда та передумает и потребует его обратно. Или, может, кто другой заберёт. Такой знакомый взгляд. Я видел его раньше. Да блядь, я видел его тысячи раз – и от этого тошно.
Като уже почти закончила с раной, бойцы из службы безопасности следят за происходящим, а нам, в общем-то, здесь больше делать нечего. Однако когда Син кивает в сторону выхода, девчонка вскидывает глаза на меня.
«Вы уйдёте?» – раздаётся в голове.
«А что?»
«Я думала, вы останетесь».
Я всегда узнаю скрытую просьбу. Ну, хотя бы потому, что сам с большим трудом прошу о чём-либо, даже Сина.
«Ты хочешь, чтобы мы остались?». На самом деле мне тоже не хочется оставлять её здесь одну – опять же, что за глупость, ведь она вовсе не «одна», и никто не причинит ей вреда… То есть не должен. Я знаю, что не должен, но почему-то это не успокаивает.
Другой вопрос, что подобная инициатива с моей стороны будет выглядеть странно, а вот если девушка сама попросит – вполне себе предлог.