Звука дыхания Розамунды не слышно за шумным сопением двух мужиков, не определить, спит или нет, но она не шевелится. Рыжие волосы рассыпались по чёрному кителю Главного. Серебряные звёзды на погонах. Ниже – тёмно-красное покрывало. Что-то есть в этом сочетании цветов, ей подходит. И девчонка она симпатичная. Несуразная, конечно, как все подростки, но потом, наверное, будет ничего. Интересно, у неё есть парень? Говорят, нынешняя молодёжь – не то что прежде, уже с ранних лет в отношениях. Возможно, и она встречается с кем-то, ходит на свидания… В кино, например, или куда там принято…
Я вот никогда не ходил. В приюте мне нравилась одна, Лизандра её звали. У неё были похожие кудряшки, только тёмные. Мне нравились её волосы и ещё что она всегда была весёлая. Шутила над всем: и над тем, что мы жили в приюте, и над тем, что кормили хрен знает как – рис и картошка всегда были недоваренные, а курицу давали малюсенькими кусочками, да ещё с перьями, – и над тем, как однажды ночью потолок в женской спальне протёк и дождь начал капать прямо на кровати.
Я бы, конечно, никогда не пригласил её на свидание, об этом и речи не шло, просто в коридоре следил втихаря. Ну, какие там у нас были «свидания», в религиозном-то приюте. Обычно ходили в парк под окнами здания и гуляли туда-сюда по дорожкам. Смелые сидели вдвоём на скамейке – монашки-воспитательницы так и прилипали к окнам, следили, чтобы близко друг к другу не сели. Самым шиком считалось положить посередине какую-нибудь одежду, кофту там или что, и под этим прикрытием держаться за руки. Ходили слухи, что раньше некоторые отчаянные головы пробирались в женскую спальню, но в наше время за этим уже следили. А может, это были просто байки.
В общем, я видел Лизандру несколько раз в парке с разными парнями, а потом её удочерили. Это и понятно – миловидная, яркая, улыбчивая… Таких быстро забирали.
А я, значит, оказался у какого-то деда. Почему-то кажется, что он был китайцем, но я без понятия, откуда это взял, помню только редкую бороду с проседью и морщинистую шею. Дед быстро сплавил меня тётке – та ещё была бабища, огромная, руки такие будто она ими сваи забивала. Вот от неё я как раз только руки запомнил: рельефные, с выступающими венами, ногти короткие и обкусанные. Дальше уже пошла череда каких-то людей без лиц, я не пытался их различать. Всё слилось в бесконечный липкий страшный день, хотя, думаю, это были месяцы или даже годы, судя по тому, что я жил в разных… Как это назвать… Ёмкостях? Были и ржавые клетки, и деревянные ящики, и даже одно время сидел в бочке, воняющей вроде как гнилой рыбой с уксусом, – думал, сдохну там, но потом ничего, привык.