Вокруг между тем расцвела ночная жизнь. Лиза куда-то запропала, на ее месте обнаружились другие девушки – густо накрашенные, со вздернутыми губами и грудками, абсолютно голые, они просили еще коктейли, называли его «папочка» и курили кальян, пуская клубы дыма. Чей-то голос поверх глухих ударов брезгливо утверждал, что ему «дико, например». У Петра Яхонтовича было ощущение нереальности происходящего – он плыл, и даже не плыл, парил, лежал на воде, выталкивающей его вверх, прочь от тягучей черной глубины, и так же мягко и тяжело накатывает сверху волна, вторая, третья…
…Из темноты на него смотрела Лиза, взбивая ритм резкими движениями. Ее тело, полностью обнаженное, то появлялось, то исчезало. Все смешалось в странное разноцветие – оранжевый плащ, небрежно накинутый на острые плечи, белый саван, черные волосы, каштановые кудри на просвет. Бит шатает голову мою, отчетливо услышал Петр Яхонтович. Что же это? Он усилием воли сбросил морок, тряхнув головой и увидел перед собой чье-то мутное, искореженное лицо. Еще увидел, как толстая рука с короткими пальцами сидящего напротив облапила Лизино плечо и теперь свисает, дерзко касаясь ее груди.
– Они все эти бабы молодые любят крутую долбежку, понял? Она мне знаешь, что говорит? Только попробуй, сука, кончить. Во как! А ты че дед? Забыл уже когда последний раз-то?
Тогда Петр Яхонтович боднул это мутное лицо. Правда при это хрустко ударившись коленом о край низкого столика. Он никогда в своей жизни не дрался. Однажды, был случай, когда он был к этому предельно близок – деревенские пришли потрошить студентов, приехавших на картошку. Тогда вокруг летали кулаки, а он просто стоял и смотрел.
Так и не научившись бить людей кулаками, Петр Яхонтович инстинктивно боднул собеседника лбом в нос. Очень удачно надо сказать. Собеседник брызнул струей крови – на белесую колбу кальяна, стаканы с остатками виски, стынущий лед в стеклянной плошке, фруктовую тарелку, на девок, которые тут же заверещали – без лоска, мерзко и по-бабьи. Оппонент осел на диван.
– Ты че, – взвился было его товарищ. По жирному лицу заходили складки, капли пота моментально выступили на брыластых, упитанных щеках с ухоженной щетиной. Жирный почему-то выхватил из кармана свой телефон и угрожающе начал тыкать в экран.
– Я сейчас позвоню…
Петр Яхонтович, чувствуя наливающееся болью колено и приятно саднящее место удара на лбу, спокойно взял со стола нож, обычный столовый нож с закругленным концом и голосом капитана Врунгеля, которого он играл недавно в детском спектакле, сказал: