Девочки молчали. Сашка развёл руками: мол, как хотите.
– Я городская, – тоненько пискнула моя одногодка Алёнка, прячась за спинами подружек. – Но голыми у нас не купаются. Я с родителями ходила…
– Ты откуда? Киевская? – перебил её Сашка, нахально осклабился.
– Нет, с Городка…
– Тоже город! Город Городок… Я о настоящих говорю. С Киева или Москвы. Кто в Москве был?
Девочки замотали головками.
– Вот видите. А я был. И мы с Олей, которая из «Королевства кривых зеркал», купались без трусов. А она настоящая городская. Фильм смотрели?
Девчонки закивали. Сашка улыбнулся:
– Если будете делать, что прикажу, все станете как Оля из сказки.
– Она непослушная, – пролепетала Люба. – В зеркало влезла…
– Зато классная! – отмахнулся Сашка. – А потом, когда вырастите – станете как Алла Пугачева. Знаете такую?
– Знаем, – недружно ответили девочки.
– Она песню первоклассника поёт, – добавила Алёнка, колыхнула тугими косичками. – Мы её в школе учили.
– Ну, тогда раздевайтесь и купаться, – подморгнул Сашка. – Жду в воде.
Он повернулся, обнял Алку. Та просияла, прилепилась. Голые Адам и Ева, взявшись за руки, побежали к озеру, мелькая незагорелыми попками, взметнули мириады разноцветных брызг.
Девчонки переглянулись, нехотя принялись раздеваться, складывать сарафанчики, юбочки, футболки, а затем трусики на гладкие валуны.
Они стеснялись. Мы и раньше друг друга голенькими видели, но тогда ЭТО было забавной игрой, лишённой стыда. Сейчас же мои подружки, видимо, понимали, что будет по-другому: невинные игры закончились, их ждёт новое, интересное, не совсем хорошее.
Сидя поодаль на камне, я смотрел, как девочки брызгаясь и повизгивая, заходят в воду. Чувствовал их любопытство и страх, а ещё непонятное желание. И от того мне вдвойне стало обидно самой обидной детской обидой.
Назло Сашке, который непрошенным явился в мой мир и разрушил мой Рай, я задумал не раздеваться и не купаться. Сначала хотел уйти, пока они под хохот и улюлюканье забавлялись в воде, но что-то сдерживало, не отпускало. Неведомая ревность терзала сердце. Детская жестокая ревность, которая желала, чтобы соперник поскользнулся на замшелом валуне, захлебнулся, утопился, а мои девочки возвратились ко мне.
Купались они долго. Сашка их учил делать поплавки белыми попками, нырять, плавать по-собачьи. При этом поддерживал бесстыжими руками ножки, животики, и всё, что хотел, и не поскальзывался, гад, а легко уклонялся от заигрывающих брызг, переливался красивым мальчишеским телом в лучах июльского солнца.
Они вышли из воды сдруженные. Облепили Сашку по обе руки, уже не стеснялись. Предательницы!