И затем, не помешай нам Физичка дойти до сарая – ВСЁ могло случиться. Не столь пикантно, как неделю назад, но… Хорошо, что не случилось. Неизвестно, куда бы завело меня то романтическое приключение, и где бы сейчас находился.
Аня… Пока не мог до конца разгадать её роли в этой подцензурной пьесе, только чувствовал, что роль та намного важнее, чем наш скоротечный роман и моё позорное отречение. И даже недавний грех, добавивший сомнений, стал необходимым штрихом. К чему?
Опять же – Алевтина Фёдоровна. Зачем появилась в детстве, почему выплыла из прошлого? По задумке каких насмешливых мойр пробудила во мне детские стыдные фантазии, а затем позволила их исполнить? Почему исполнение заветного превратило меня в безвольную куклу, которая с гибельным восторгом катилась в пучину греха, не имея силы разорвать порочный круг.
Хорошо, что в пьесе оказалась предусмотрена роль Завклуба. Страшно представить, если бы он пришёл чуть позже. Или вообще не пришёл. До какого размера намотался бы липкий клубок отношений с АФ, в какую бы сеть обратился, в какие сумрачные глубины затянул?
А моё желание поступить в духовную семинарию? Не отговори дед – пел бы сейчас псалмы, о Майе не думал, потому что её не знал.
И Химичка – совсем уж героиня третьего плана. А не зайди тогда мама, в новогоднюю ночь девяностого – обратилась бы одним из главных персонажей на многие годы. Случись у нас ЭТО – вряд ли б её оттолкнул, да и она не отстала. Пришлось бы жениться. Спасибо маме – отвела. Берегла меня для Майи? Теперь нахваливает её, да подталкивает меня к неотвратимому решению.
Однако самый главный в этом представлении (кроме меня, разумеется) – Юрка. Вот кто надоумил, кто познакомил. Сейчас отговаривает, но сдаётся мне, что в его отговорках больше куража, чем участия в судьбе друга. Сам же пророчил, ещё в девяносто первом, что будет Майя моей женой.
Такой получается спектакль с горящим троллейбусом на заднике. Попеременно в нём на сцену выходили Мирося, Светка, дядька, бывший десантник Демаков, даже Майина сестричка – щебетливая Марийка, которую в живую никогда не видел, зато вспомнил перед мнимой смертью – тоже загадка!
Они выходили, играли предусмотренные сцены, читали монологи, заслонялись новой массовкой, прятались в гримёрку – кто насовсем, кто на время, чтобы ещё проявиться, чему-то меня научить, к чему-то подтолкнуть.
В стройной системе я не находил места Изначальным Анабеллам и Школьным нимфам. Однако чувствовал: они для чего-то нужны. Как и множество прочих эпизодических персонажей, почти забытых, сохранённых разве что в дневниках. Придёт время – проясниться. Ничего не бывает случайно – я уже не сомневался.