– Вот и хорошо, – я вымучено улыбнулся. – Сейчас растопим печку, сварим суп, покушаем. Одевайся, умойся и прошу к столу.
Не ожидая Вериного ответа, и боясь услышать ПРАВДУ о нашем нынешнем положении, я бодро принялся разжигать печку. Затем поставил кастрюлю с водой на огонь, почистил две картофелины из привезенных двух килограммов. Немного погодя высыпал в кастрюлю пакет супного концентрата, перемешал.
На Веру я старался не смотреть, боясь увидеть ее лицо.
Однако моя амазонка не унывала. Она застелила постель, умылась. Прибрала раскиданные вещи.
К тому времени, когда суп доварился, окружающее пространство приняло обитаемый вид и подобие гармонии.
Довольные, мы сели завтракать.
***
И тут я вспомнил о тетке Марине, которую обещал навестить, но за Вериными слезами совсем забыл.
– Ты не сердись, но мне нужно пойти к соседке, – сказал я, не поднимая глаз от тарелки.
Вера перестала кушать, уставилась на меня.
– Я обещал.
– Пойдем вместе, – сказала Вера.
– Я бы не хотел, чтобы ты туда шла.
– Почему? – с удивлением спросила Вера.
– Ей плохо. Она плачет. У нее что-то случилось.
– Я пойду с тобой!
– Не надо. Я не хочу…
– Зато я хочу! – сказала Вера и решительно отодвинула ложку.
Глава тринадцатая
26 января 2014 года, воскресенье
(продолжение)
***
К Марине мы пошли вместе. По настоянию Веры из своих куцых запасов выделили кое-какие гостинцы: буханку хлеба, горсть карамелек, колечко ливерной колбасы. Положил к гостинцам упаковку «Валидола».
Придя к дому тетки Марины, мы вошли без стука. Я думал, что она все так же лежит в кровати и плачет. Но к нашему приходу Марина уже возилась у плиты – сельская жизнь не предполагает долгих страданий и копания в своем горе. В каждом, даже захудалом, дворе есть живность, которая мычит, хрюкает, кудахчет и хочет кушать вне зависимости от душевного состояния хозяев.
***
Мы зашли, Марина оглянулась: глаза все такие же заплаканные, отрешенные.
Ничего не сказала. Молча продолжила размешивать в двух ведрах варево из картошки, досыпая черпаком грубо помолотую муку. Закончив приготовление, Марина подхватила оба ведра и пошла из хаты.
Раньше, по моей детской памяти, у дядьки Степана и Маринки было большое хозяйство, но сейчас, видимо от него остались жалкие крохи, если судить по ухоженности усадьбы.
***
Тетка вышла. Я положил на стол принесенные гостинцы, подтолкнул Веру к табурету, сел сам.
– Она страдает, – сказала Вера. – Я чувствую.
– Не нужно было тебе приходить.
Вера вопрошающе посмотрела на меня.
– Проблем нам и так достает, – объяснил я.
Вера ответить не успела – скрипнули двери в веранде, затем в хате, зашла Марина. Стала напротив нас, принялась разглядывать меня – будто впервые видела, затем Веру – взгляд на ней задержала подольше.