– И, – протянул Уилл, заглядывая в глаза Даниэлю, – ты не хочешь об этом поговорить?
– О чем? – тот с непонимающим видом уставился на Уилла, лизнул кончики пальцев и перелистнул несколько страниц.
– О случившемся. И не делай так больше, пожалуйста, – понизив голос, пробормотал Уилл. Он негромко прокашлялся под насмешливый взгляд Даниэля и продолжил: – Твоя пациентка погибла у нас на глазах. А мы чуть не погибли вместе с ней. Но вот мы здесь, сидим, как будто ничего не произошло, и разговариваем о финансовых проблемах твоего брата. Разве… Разве мы не должны испытывать чуть больше эмоций на этот счёт?
Даниэль помедлил, явно наслаждаясь покрасневшим лицом Уильяма. Куэрво прекрасно знал, как вывести Уилла из равновесия. Прямо как Алан Маккензи. Но если в случае последнего не нужно было задаваться вопросом, откуда он столько знает о Уильяме Белле, то здесь Уилл был сам виноват в установившейся между ним и Даниэлем неглубокой пропасти.
– Хочешь поговорить об этом? – Даниэль повторил свой жест и расхохотался. Холодно и отрешённо. – Не знаю, как ты, malparido, а для меня мисс О’Брайан была, как ты заметил, пациенткой. Дорогостоящей пациенткой на минуточку, – заметил он. – И очень сложный случай. Да, мне жаль, что не удалось собрать достаточно материала для докторской. И не удалось, судя по всему, помочь этой девушке, но я не могу на этом зацикливаться, Уилл. Жизнь идёт. Мы теряем и более близких нам людей. Тебе это известно намного лучше, чем мне.
Анна. Было подло со стороны Даниэля приплетать в разговор старшую сестру Уильяма. Но он прав. Уилл не знал Кэтрин О’Брайан. Уилл видел Кэтрин настолько мало раз, что пересчитать каждый можно было по пальцам одной руки, даже если на ней не будет хватать парочки пальцев. Тогда почему он должен что-то чувствовать? Почему он должен беспокоиться о произошедшем и переживать? Он не знал эту девушку и не видел ни одной причины, чтобы горевать по ней. Разве что…
Уилл замотал головой. Нет, он чувствовал себя странно определенно не из-за Алана Маккензи. И уж точно не из-за копошащегося в душе чувства вины перед ним.
Но тогда почему было так мерзко смотреть в собственное отражение? Почему было невыносимо закрывать глаза и вновь жмуриться от всполохов лижущих небо языков пламени?
«Потому что ты видишь ее моими глазами…»
– Анхель сам не свой эти несколько дней. Все время бубнит себе что-то под нос, не выходит из кабинета и вот вызвал меня помочь с документами, – пробормотал Даниэль, не отрываясь от бумаг. – Говорит, ему понадобится в будущем моя помощь. Он все еще надеется, что я займусь, как он это называет, «семейным бизнесом». Но судя по этим выпискам, его бизнес не доживёт до того, как им займусь я.