– Вроде бы, несколько лет назад…
Гордей схватил Блохина за локоть и выволок из террасы на улицу. Ручка покатилась по полу.
– Ты до чего старуху довести хочешь?! Чтоб её на скорой отсюда увезли? За словами следи, лейтенант!
Блохин охнул, когда Гордей с силой ударил его лопатками о стену дома. Милицейская рубашка сбилась, лицо участкового раскраснелось.
– Н-нападение…
Гордей выпустил его нарочито грубо, чтобы тот с трудом удержался на ногах.
– Сыщик хренов. Сначала научись с людьми общаться. Найдётся девчонка, а ты уже старуху запугал до полусмерти.
Гордея прервали голоса, доносящиеся со стороны магазина. По лицу Блохина он понял, что тот тоже услышал. Переглянувшись, мужчины не сговариваясь прошли по дорожке, вышли за калитку и двинулись к магазину.
Прямоугольный короб сельпо остался таким же, каким его запомнил Гордей, разве что некогда розовая краска выгорела до невнятно-белёсого. На крыльце толпились деревенские и крутилось несколько дворняжек, растерянно помахивающих лохматыми хвостами.
– Да говори ты толком, что стряслось! – в сердцах воскликнула дородная женщина, прижимая пухлые руки к груди.
Приблизившись, Гордей увидел, что люди сгрудились около мальчишки лет десяти, который кривился в плаче, заикался и пытался что-то рассказать.
– Товарищ участковый, без вас никак, – произнесла, громыхая пустыми бидонами, другая женщина.
– Всем сохранять спокойствие, – пропыхтел красный Блохин, ещё не пришедший в себя от полученной взбучки.
Толпа расступилась, пропуская участкового к мальчику. Тот притих, увидев милиционера, даже как-то выправился и утёр сопливый нос.
– Раз взбаламутил столько народу, рассказывай, в чём дело.
Блохин присел на корточки перед ребёнком, а Гордей остался чуть в стороне, под раскидистой сиренью: там стояли небольшие столики, где сельчане активно торговали излишками собственных урожаев, а в удачные лета – собранными грибами и ягодами.
– В овраге девчонка л-лежит, – отрапортовал мальчик. В наступившей тишине его заплаканный голос прозвучал неожиданно громко.
Спустя секунду толпа взорвалась криками. Мальчик снова заплакал, уткнувшись лицом в халат дородной тётки, а в ушах Гордея тонко и противно загудело отключающим мозг звоном.
– Пошли, покажешь, – сипло ответил Блохин.