Судя по внешнему виду собравшихся тут мужчин и женщин, стариков и детей, эти люди принадлежали к высшему свету этой страны, к её аристократическому сословию.
Поведение их при погрузке друг с другом, с людьми из его охраны говорило о том, что они привыкли давать распоряжения, а не выполнять их, выслушивая, но свою растерянность и страх они пытались ещё скрывать ради своих детей, чтобы их не волновать, которые были тут рядом с ними и весело бегали между вагонами, даже не подозревая, что ждёт их через несколько дней.
И тут он обратил внимание на девушку редкой красоты. Остановившись неподалеку, он начал её рассматривать, осознавая ещё раз, что испытывал его шеф, наблюдая за ним все эти годы вблизи, но в бессильном отдалении. Когда хочешь так сильно, а возможности взять это у тебя нет, только надежда, бесплодная надежда.
Разглядывая эту девушку, наблюдая за ней, он подходил к ней всё ближе и ближе. Она уезжала в Освенцим вместе с родителями-стариками. По всей видимости, она была поздним и любимым ребёнком в семье. Как и все остальные, они так же не подозревали зачем их везут туда и что с ними сделают в ближайшее время, в конце пути.
Какое-то понимание к этим людям, что их ждёт впереди, начало приходить тогда, когда при посадке в вагоны его охрана отвела красивых женщин в сторону и повела в свой вагон. Они подошли и к этой девушке, чтобы её забрать с собой, но он приказал её не трогать. Закончив посадку этих людей, он дал команду снимать оцепление с перрона и отправляться в путь.
На протяжении всей дороги в концлагерь он время от времени приближался к девушке, не в силах больше её не видеть, подходил к ней по разным поводам, по разным причинам, но ни разу не заговаривал с ней, чтобы не пугать своей формой. При этом пристально её рассматривал, что-то обдумывая что-то рассчитывая про себя, но его красивое лицо при этом было холодным и привычно бездушным. Но если бы кто-то мог увидеть, заглянуть, что твориться подо льдом его мундира, то был бы шокирован.
…он захотел её сразу, с первых же секунд, как её увидел. Она принадлежала к тому редкому типу женщин, хотя об этом пока не подозревала в силу своей неопытности, в которой необъяснимо сочеталась сила и слабость, нежность и страсть, а так же сталь неуступчивости, недоступности, почти детской, и всё это в сочетании с неотразимой, идеальной красотой делало её желанной для большинство мужчин, как только они видели её где-то. Тайну этой притягательности он знал и всегда её чувствовал у других, кто ею обладал, потому что сам был её обладателем, но по другим причинам.